Миры Пола Андерсона. Т. 5. Враждебные звезды. После судного дня. Ушелец - Страница 36

Люди погибли, думал Доннан, глядя на серп луны, казавшийся серым и мутным на фоне звезд; и погибли деревья, и летняя трава, и сочные яркие ягоды остролиста на снегу, и олень в горах его детства, и кит, которого он однажды видел на фоне пышного тихоокеанского рассвета, и нежные цветы душистого горошка, и песенка черного дрозда, и май, и июнь.

Он повернулся к команде. Боуман, старший помощник, лежал на полу, подняв колени и закрыв руками лицо. Астроном Кунц и планетограф Истерлинг все еще горбились над приборами, словно старались найти ошибку и опровергнуть то, что можно было увидеть невооруженным глазом. Капитан Стратей не отводил взгляда от руин Земли. Его узкое, симпатичное, очень бледное лицо ничего не выражало.

— Капитан! — заставил себя заговорить Доннан. — Капитан! Сэр! — Он подождал. Снова тишина. Стратей не шевельнулся. — Проклятье! — Доннан взорвался. — Что вы таращитесь на этот ужас?! — Он шагнул к Стратею, схватил его за плечо и развернул к себе. — Прекратите!

Взгляд Стратея снова уперся в экран. И тогда Доннан ударил капитана. Удар прозвучал, как пистолетный выстрел; Кунц вздрогнул и начал всхлипывать.

— Слушайте, — сквозь зубы процедил Доннан. — Люди на обсерваториях-спутниках, на лунных базах, в открытом космосе не пострадали. Мы должны собрать их вместе, выяснить, что случилось, и начать сначала, черт побери! — Его голос дрожал. Он крепко выругался про себя. — Боцман! Сядьте за радио!

Стратей шевельнулся. И, едва двигая непослушным языком, сказал:

— Пока еще я хозяин на корабле, мистер Доннан!

— Отлично. Я так и думал, что это встряхнет вас. — Доннан оставил его и принялся искать в кармане трубку и табак. Его руки дрожали.

— Я… — Стратей прищурился и коснулся пальцами лба. — Радиосигналы могут привлечь… того, кто это сделал… — Его высокая фигура в голубом мундире выпрямилась. — Мы можем рискнуть позже. А сейчас лучше не выходить в эфир. Мистер Кунц, будьте добры, сделайте телескопический обзор земных спутников и Луны. Мистер Боуман… Боуман! Приготовьтесь к старту. Пока мы не узнаем толком, что здесь произошло, я не хочу оставаться на орбите. — В глазах капитана мелькнула тревога. — Мистер Доннан. Ваше присутствие здесь не обязательно.

— Я проходил мимо, кое-что искал, — пояснил инженер. — И случайно услышал, как вы сверили полученные сведения. — Он помолчал. — Боюсь, теперь все уже в курсе. Надо послать людей на аварийные позиции — так будет лучше. И необходимо предпринять кое-что для восстановления порядка. Если позволите, я этим займусь.

Стратей уставился на него, потом резко кивнул:

— Хорошо. Выполняйте.

Доннан покинул капитанский мостик. Что-нибудь сделаю, думал он: кого-то можно напугать, кого-то встряхнуть. Расслабься, приятель, сказал он себе. Игра еще не кончена. Хотя — стоит ли продолжать ее?

Боже! Конечно же, стоит! Пока жив хотя бы один человек и пока можно бороться — стоит. Доннан торопливо пошел по коридору, слегка покачиваясь, — сказывались годы, проведенные в море. Это был коренастый, широкоплечий мужчина немного за тридцать, с волосами песочного цвета, серыми глазами и широким, грубоватым и обветренным лицом. Он носил удобный и практичный голубой костюм на «молниях», как почти все на «Франклине», и плоский потрепанный берет британских ВВС, лихо сдвинутый набок.

В коридоре появился кто-то из членов команды, и Доннан услышал гул голосов — так гудит потревоженный улей — трехсот человек, отсутствовавших на Земле три года, которые вернулись и увидели, что Земля мертва. Не только их дома, их города или Соединенные Штаты Америки. Земля.

Доннан постарался не думать об этом. Дел много. Он зашел в каюту, зарядил пистолет и положил его в кобуру. Потертая рукоятка приятно холодила ладонь. Этот пистолет немало ему послужил, но сейчас он взял оружие лишь для порядка. Не стрелять же в своих!

Доннан открыл ящик стола, задумчиво оглядел содержимое и вынул небольшой металлический цилиндр. Если зажать эту вещицу в кулаке, можно нанести ощутимый удар, но покалечить — вряд ли. Он положил цилиндр в карман. В те праздные, беспечные дни, когда он служил в дешевом ресторане и время от времени разрешал мелкие конфликты, ему приходилось пользоваться свертком с десятицентовыми монетами.

Доннан шагнул за порог каюты. Мимо шел один из гражданских научных сотрудников. Его рот был широко открыт. Доннан загородил ему дорогу.

— Куда ты, Райт? — спросил он мягко. — Разве ты не слышал сирены?

— Земля… — Райт плакал, не закрывая рта. — Земля погибла. Я видел на экране. Все черное и в дыму. Мертвая, как Луна!

— Но твой аварийный пост находится в противоположной стороне. А все остальное мы обсудим потом.

— Ты не понял! У меня были жена, трое ребятишек! Я должен знать… Пусти меня, ублюдок!

Доннан сбил его с ног одним ударом, а потом помог подняться и стряхнул с одежды пыль.

— Сделай хоть что-нибудь для тех, кто остался от человеческой расы. Ведь к этой расе принадлежала и твоя семья.

Все еще вздрагивая, Райт отправился на свой пост. Рядом с Доннаном остановился молодой парень и сплюнул на палубу.

— А что такое теперь человеческая раса? Сотни три мужчин?

Снова безумно взвыла сирена.

— Может, и нет, — ответил Доннан. — Мы еще не знаем. В космосе были и женщины. Займись своим делом, сынок.

Он пошел дальше, споря по пути, обманывая; раз или два пришлось применить силу. По внутренней связи Стратей сообщил ему, что остальные палубы находятся под контролем. За них можно не волноваться. Большая часть персонала расходилась по своим постам, словно… Доннан как-то видел, как скот брел по настилу скотопригонного двора… И сейчас лишь немногие сохраняли способность действовать сознательно. Доннан, конечно, мог бы удивиться тому, как люди приспосабливаются к ситуациям: например, Большой Юл, спасший трех человек во время шторма на Убале — или как там называлась эта варварская планета? — или отчаянно рыдающий сейчас добрый лингвист Мюрдок, искавший тогда хоть кого-то, кто мог заменить Юла у торпедной установки… Но Доннан столько удивительного повидал в жизни, что уже не поражался ничему.

Ощутив дрожь корпуса и услышав глухой рев — признак того, что торговый корабль США «Бенджамин Франклин» отправляется в путь, — Доннан нерешительно остановился. Его собственный пост согласно расписанию находился рядом с приборами, в отсеке номер четыре. Но…

Движение корабля едва ощущалось. Гравитационная установка поддерживала нормальную силу тяжести на борту в любом случае: когда корабль находился в свободном полете, или шел с десятикратным ускорением, или преодолевал стоячие волны Вселенной на световой скорости. Все, казалось, было нормально. Даже слишком. Доннан предпочел бы, чтоб команда проявила большее волнение. Внезапно решившись, он развернулся на каблуках и направился в ближайший жилой отсек.

Рамри — представитель народа монвенги с планеты Каткину — занимал каюту в офицерских помещениях; это было связано с тем, что ему требовалась особая пища, которую он сам себе и готовил. Доннан толкнул дверь. Открыто. Он вошел, закрыл и запер дверь за собой.

— Несчастный парень! — пробормотал он. Существо, сидящее на тонкой алюминиевой перекладине, грациозно привстало. В его огромных, золотистых, всегда печальных глазах мелькнуло недоумение.

— Что случилось, Карл-друг-мой?

Его акцент, который невозможно было описать, придавал какое-то очарование английскому языку.

— Только по счастливой случайности этот тип не подумал, что именно ваш народ атаковал Землю, и не расстрелял тебя, — сказал Доннан.

Немного поостыв, он набил трубку, закурил и сквозь дым стал наблюдать за монвенги. Да, без сомнения, они симпатичнее, чем люди, — к ним нужно только присмотреться, понять их. Если коротко, то они напоминают фигурки из мультфильмов. Около пяти футов ростом, короткое птичье тело на двух крепких ногах. (Когтистые лапы могут нанести смертельный удар — Доннан сам видел. Монвенги, возможно, более цивилизованны, чем люди, но не терпят никаких насмешек.) Руки тоньше и слабее, чем у людей, заканчиваются тремя четырехсуставными пальцами, гнущимися в обе стороны, очень ловкими. Голова, венчающая тонкую шею, круглая и большая, с загнутым клювом. Голосовые связки способны воспроизводить целую симфонию звуков. В фигуре и повадках Рамри была грация сирены; греки наверняка запечатлели бы его в скульптуре. (Афины превратились в огненный факел…) И, наконец, яркие голубые перья, белый хохолок на макушке и хвост. Рамри не носил ничего, кроме сумочки на шее, поскольку не нуждался в одежде. Существо с сочувствием посмотрело на Доннана.