Мифы индейцев Южной Америки. Книга для взрослых - Страница 28

Как-то раз людоеды снова принесли в селение группу индейцев. Пленников кастрировали и только потом посадили в клетки. Среди людоедов была девушка по имени Пишаавина, которая упросила оставить ей одного юношу в целости.

— Не надо его ни кастрировать, ни в клетку сажать, я его сама раскормлю, — обещала девица.

Уходя в лес, где на расчищенной от деревьев поляне у неё рос маниок, Пишаавина теперь всегда брала юношу с собой, чтобы развлечься.

Как-то раз она осталась наедине со старухой.

— Бежала бы ты отсюда, — посоветовала та. — И не бойся, я вас не выдам. Я наших мужчин терпеть не могу, уж сколько лет меня кормят одними пенисами, до смерти надоело!

Послушавшись совета, Пишаавина скрылась вместе с любовником. После полудня их хватились.

— А ты знаешь, куда идти? — волновался юноша.

На берегу реки беглецы нашли плот и поплыли. Так они ушли от погони и добрались до мест, хорошо знакомых индейцу. Пишаавина попросила причалить.

— Здесь нас уже не преследуют, — сказала она. — Подумай, что хотел бы принести домой?

— Думать можно что угодно, — возразил юноша, — но для охоты и рыбной ловли у меня с собой нет ничего, кроме собственных рук.

— Ну, что ж, на вершине этого дерева сидит обезьяна, её можно поймать руками!

— Нет, слишком она уродлива, да и разбиться недолго.

Тогда Пишаавина сама залезла на дерево и стала сбрасывать вниз придушенных обезьян.

У Пишаавины обнаружились удивительные охотничьи способности, она с лёгкостью добывала оленей и диких свиней. Пропадала в лесу целыми днями до тех самых пор, пока не забеременела. Она родила двоих сыновей, а вскоре затем погибла: застряла рукою в дупле. Муж нашёл и зарыл её труп. Сыновья Пишаавины выросли великолепными охотниками, никогда без дичи не возвращались.

Тейму была хозяйкой рыбы. В вульве у неё росли зубы и она ела людей. А если ходила по лесу, то грызла зубастой вульвой деревья. Рассказывают и по-другому: будто Тейму был мужчиной и жрал рыбу своим зубастым задом. Кто знает, но мы станем придерживаться первого варианта.

Однажды Тейму ловила рыбу. К берегу реки подошёл Анду и предложил помочь.

— Давай, — отвечала Тейму, — потом рыбу поделим.

Стали ловить, каждый поймал изрядно. Близился вечер, оба пошли домой. Заглянув в сумку Тейму, Анду удивился, заметив там лишь нескольких рыбёшек. Не успел он спросить, где остальные, как увидел, что его спутница запихивает их себе между ног. Анду перетрусил.

— А ведь эта Тейму, — сообразил он, — сейчас меня сожрёт!

На бугре стояли четыре огромных дерева. Анду опрометью бросился к ближайшему и вскарабкался вверх по стволу. Тейму, занятая пережёвыванием рыбы, не сразу заметила, что осталась одна. Оглянувшись, она стала спрашивать рыб, где же Анду. Все рыбы молчали, но сом, испугавшись, скосил глаза на вершину дерева. Тогда Тейму принялась крошить ствол теми зубами, что были у неё в лоне. Чтобы дело шло быстрее, она позвала на помощь белку, крысу и других грызунов. Зверюшки принялись за работу, но быстро сточили зубы. Взамен Тейму дала каждому длинные хорошие резцы из прочного дерева, те самые, что у них сейчас.

Дерево не рухнуло, к счастью, разом, а стало медленно крениться на сторону. Оттолкнувшись палкой-копалкой, которую Анду повсюду носил с собой, он перепрыгнул на другое дерево. Тейму же собрала упавших тараканов, бабочек и прочую дрянь и сожрала их, полагая, что съела Анду. Однако, на всякий случай, она раскрыла себе живот и спросила:

— Как там, съела я уже Анду?

— Вовсе нет! — ответили тараканы.

Пришлось грызть дерево, на котором прятался Анду теперь, а после него третье и четвёртое. Сидя в ветвях и дрожа от страха, Анду жалел, что у него нет крыльев.

— Просишь посадить тебя на спину, — стал упрекать его ворон, — а сам тоже, наверное, злословил, будто я безобразный и разную гадость клюю?

— В жизни такого не думал! — отвечал Анду, и убедил-таки ворона спасти его от Тейму.

Ворон предупредил седока вниз не смотреть. Пусть влекущие звуки флейт, барабанов и погремушек будут слышны с земли: Анду не должен обращать на них внимания. Два селения миновали благополучно, но, пролетая над третьим, Анду посмотрел вниз уголком глаз. Ворон стал терять высоту и упал.

— Теперь лечи меня как хочешь, иначе оба погибнем! — заявил ворон.

Анду наложил на сломанное крыло шину, употребив для того свою незаменимую палку-копалку. Полет продолжался.

— Смотри, — говорила бабушка внуку, проплывая с ним в лодке вдоль берега, — смотри, осиное гнездо! А рядом с ним птичье, в нем яйца!

Они причалили.

— Когда подойдём к дереву, плюнем в дупло! — продолжала учить старуха.

— Вот они, птичьи яйца, — бормотала она, карабкаясь на дерево, — вот они. Здесь их птички откладывают. Здесь птички ночуют и здесь же яйца откладывают!

Женщина добралась до дупла и плюнула внутрь. Рой ос вылетел из отверстия. Ужаленная, старуха упала на землю.

— Бабушка убилась! — воскликнул внук, но старуха поднялась.

— Жива я, — сказала она.

Её набедренная повязка слетела и старуха стояла теперь совсем голая.

— А вот здесь, — указала она на то место, которое должна была прикрывать повязка, — здесь пасть крокодила!

Некоторые рассказывают продолжение этой истории. Набедренная повязка повисла на кончике тонкой ветки. Внук сумел сбить её на землю стрелой, однако бедная старушка очень стеснялась того глупого положения, в котором она оказалась. «Обещаешь никому не говорить о том, что произошло?» — донимала она мальчика по пути домой. Тот обещал, но женщина не слишком верила внуку и с той поры никуда от себя не отпускала. Наконец, внук убежал к родителям и поведал им историю с осами. Смеялась вся деревня. От стыда старушка заплакала и умерла.

Женщина оставила дома двух своих маленьких девочек, а сама пошла в рощу. Там она собиралась наскрести съедобный крахмал, который индейцы варрау добывают из сердцевины пальмы. Пока матери не было, появилась бабушка и говорит: «Внученьки, пойдёмте со мной, я вас к маме отведу». Девочки послушались и даже не обратили внимания на то, что ведут их вовсе не в рощу, а в дремучий лес. Добрались до какого-то ручья. На берегу старуха села в землю и стала плести корзину. «Залезайте!» велела она внучкам. Послушные девочки опять сделали, как им было сказано. Бабушка накрыла корзину крышкой и спихнула в ручей. Девочки утонули.

Старуха пошла к другому дому. «Здравствуйте, мои маленькие! приветствовала она братишку с сестрёнкой, которые тоже поджидали возвращения родителей. Я ваша бабушка, узнаете?» Этих детей старуха повела к тому же ручью и уже было принялась за корзину, однако решила предупредить: «Вы, говорит, играйте передо мной, а за спиной у меня напрасно не бегайте!» Мальчик при первом удобном случае заглянул бабушке за спину и увидел, что тело её с той стороны светилось, будто внутри раскалённые угли. «Это же злой дух Кау-насса», сообразил он и, прихватив сестру, побежал с нею к дому. «Кау-насса, Кау-насса!» — крикнул он, обернувшись. Старуха расстроилась, что её опознали, и с досады взорвалась. Пламя вихрем взметнулось вверх и исчезло в небе.

В одном селении индейцев карихона жил знаменитый охотник на тапиров. В том же селении жил другой человек, который ни одного тапира убить не мог, как ни старался.

Соседи смеялись над неудачником, девушки не желали с ним знаться.

Испробовав все прочие способы, человек решил выучиться колдовству. Он стал посылать на тапиров заколдованных пчёл и муравьёв, от чьих укусов животные засыпали. Постепенно охотнику удалось существенно сократить дистанцию, на которую тапиры его не подпускали. И вот однажды он подкрался настолько бесшумно, что вплотную приблизился к спящему зверю.