Между прошлым и будущим 1943-1944 (СИ) - Страница 150

- Куда путь… держите.. христиане?- Заговорил священник его голос хриплый, и он словно пытался вспомнить слова после долгого молчания.

- Да беженцы мы – С трудом сказала Алена уже давно заученную фразу, ее слова подхватил ветер и эхом пронесся по бывшей деревне.

- Ну, заходите, откушайте, чем бог послал! Идите в храм божий!

Переглядываясь, они спустили за священником в небольшой подвал, на столе горела свеча, и сидел мальчик, читая в неярком свете книгу

- Диду я прочитал!- Он поднял голову – Кто это?- Испугался мальчик и бросился к деду.

- Божьи люди!- Старик пригладил бороду рукой

Гриша уже не чувствовал ног, боль снова пришла и словно кол вгрызалась в грудь, а затхлый воздух, духота сделали свое дело он рухнул на каменный пол.

- Батюшки светы – Священник перекрестился – Что умаялся с дороги!

- Он болен ему бы отлежаться! – Алена посмотрела на священника – Можно мы здесь

останемся?

– Вот сюда ложите! – Священник показал на лежанку у стены.

Когда все сели за стол оказалась, что священника зовут отцом Кириллом, а мальчик его внук Михаил. Отец Кирилл тихо рассказывал, когда год назад кто – то убил офицера, после всех согнали в сарай, что возле церкви и сожгли. Михаила спасло то, что мать сумела спрятать сына. А к отцу Кирилла, который стоял с крестом возле солдат и пытался вразумить их, подошел офицер и ударил в грудь кулаком, так что тот потерял сознание, а очнулся, когда остатки сарая догорали в темноте, а огонь жадно пожирал, когда то большую деревню. Несколько дней он разгребал сарай и хоронил сожженных. Как тихо сказал Миша, он не узнал деда, когда то высокий и крепкий мужчина превратился в одночасье в старика. Вальтер все понимал, ему вдруг стало невыносимо душно, словно кто схватил его за горло и душил, душил. Он рванул воротник, вскочил, роняя табурет, выскочил наверх. Спотыкаясь о кирпичи, он вышел из церкви, оказался в темноте освещенной только звездами, равнодушной и холодной луной, ветром, изредка проносящим по кронам деревьев. Ночь разрезали песни цикад и этот воздух теплый и сладковатый от запаха цветов и яблонь, словно теплое молоко вливалось в душу и предполагал умиротворение, но для Вальтера этот воздух был словно пила вонзающая в душу свои острые края, выдергивающая из всех щелей эту трепещущую тонкую мантию. Воздух с хрипов вылетал из горла, и не было сил вдохнуть, шатаясь, он не понимал, куда идет пока ноги его не принесли к сараю, а тут воздух был другим, к нему примешивался запах пепла и еще чего – то, как вдруг сознание ему подсказало, там в той жизни он маленький мальчик стоит у плиты и смотрит, как мать жарит мясо, сладкий и нежный запах свежего мяса – «Вальтер запомни, что бы мясо подрумянилось, его нужно жарить на медленном огне и тогда даже запах будет волшебным»

«Господи, господи, даже сейчас он остался»- пронеслась мысль в голове у Вальтера, и ночь разрезал дикий, хриплый вопль от которого застыла кровь в жилах, он затих, слышен было только тихий вой. И все затихло, ветер и цикады, словно отдавая честь боли человека, который пришел с мечом на эту землю, а отдал душу этой земле всю до остатка. Вальтер сидел на земле, обхватив голову руками, слезы текли по щекам – «Простите, простите»

Вдруг чьи – то нежные и теплые руки обняли его, – « Вальтер»

И вдруг словно прорвало, слезы хлынули потоком, и он как маленький мальчик, зарывшись в колени Даши, плакал навзрыд, всхлипывая, боль с новой силой вырвалась наружу. Пуля в руку, кинжал в бок, плен, расстрел, дерево, пила и раненные, маленький мальчик с гранатой и змеей, гестапо, виселица, пуля в плечо, Сталинград, холодные окопы, холодные руки смерти каждый раз проникающие в сердце, снова гестапо, а все замыкает пистолет вороное дуло которого у виска и страх, страх, страх все поглощающий страх, но его это все ничто, по сравнению что принес он этой земле, этим людям вина за чужой грех оказалась во много раз больше чем страх.

И вдруг сквозь этот водоворот ворвался голос

Ночь пришла,

Темноту привела,

Задремал петушок,

Запел сверчок.

Вышла маменька,

Закрыла ставенку.

Засыпай,

Баю-бай.

Даша пошла за Вальтером и была напугана этим звериным раздирающим воем, но что – то заставило ее подойти к нему опуститься на колени и обнять, как обнимают ребенка, напуганного темнотой, как обнимают младенца. Гладила его по голове, по вздрагивающим от рыдания плечам и спине и вдруг материнским инстинктом запела колыбельную, которую ей пела мать

Баю-баюшки-баю!

Во лазоревом краю

Солнце село,

Скрылось прочь,

День угас, настала ночь.

Вальтер спит, и сны он видит

Тишина в лугах, в лесах,

Звезды ходят в небесах,

И дудит им во рожок

Тихий месяц-пастушок.

Он дудит, дудит, играет,

Складно песню напевает,

Да негромкая она,

Только звездам и слышна.

Только звездам, только ночке

В синей, сини над селом...

А для нашего сыночка

Сами песню мы споем.

Мы Вальтера покачаем

Под припевочку свою:

В ней начало: “Баю-баю!”

А конец: “Баю-баю!”

Слезы закончились, и сон исцеляющий сон смежил веки. Даша все напевала, пока не поняла, уснул.

- Даша! – Рядом с лампой остановился Муха – Как он?

- Уснул!

-Давай отнесем его! – Предложил Муха

- Нет не надо, принеси, чем закрыть пусть спит!

- А ты?

-А я с ним!

Наступило утро, туман отползал в сторону как живое существо, недовольно и словно ворча. Вальтер проснулся от того что затекла рука. Открыл глаза и увидел, что лежит на коленях у Даши, а она лежит у него на боку, придавив ему руку. Вспомнил что было, осторожно, что бы ни разбудить ее сел и положил ее голову к себе на колени, с нежностью убрал прядь волос, закрывающий ей лицо, поцеловал мочку уха. Даша вздохнула и открыла глаза, села и их глаза встретились, молча, встали и, обнявшись, пошли к церкви, на пороге которой стояла Алена, она обняла подошедших Вальтера и Дашу. Муха подошел и с легкой грустной улыбкой смотрел на них, потом тоже подошел и обнял их.

- Ну, а меня обнимите! – Раздался голос Гриши. Они подняли головы, у Гриши екнуло сердце, они плакали, тихие слезы. – Ребята…- он не договорил когда почувствовал, как слезы готовы хлынул из глаз.

- Командир!- Махнул рукой Муха.

Успокоившись все снова вернулись вниз, а через несколько дней отец Кирилл вдруг предложил им обвенчаться неожиданно Вальтер, Муха, Алена и Даша согласились. Свидетели небо, ветер и солнце, врывающиеся в не закрывающиеся двери и сломанный потолок, изуродованные лики святых и Гриша с Михаилом.

- Клянусь быть всегда рядом, даже если далеко, клянусь жизнь и смерть быть рядом, защищать и любить. – Неожиданно произнес слова Вальтер вышедшие из сердца.

- Клянусь быть всегда рядом, даже если далеко, клянусь жизнь и смерть быть рядом, быть верной женой и матерью, верить и ждать – Тихо прошептала Даша.

Так неожиданно две пары стали мужем и женой в разоренной и опустошенной войной деревни. Колец не было, но отец Кирилл достал из- за пазухи четыре кольца их ему отдали его три сына и дочь ушедшие на войну.

- Они будут только рады!- Пробормотал старик.

Шел второй месяц и как то незаметно Миша и Вальтер подружились. Единственная книжка Лермонтова, Миша вытащил ее чуть обгоревшей, он читал снова и снова. А вечером он читал любимые стихи

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю – за что, не знаю сам –

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень;

Люблю дымок спаленной жнивы,