Мелким не место в жизни баскетбола (СИ) - Страница 58
— Я волновалась, а от тебя пахнет виски, ты снова пил, Морозов, — прошептала Лера, не размыкая глаз.
— Да, прости меня, я так люблю тебя, не знаю, что со мной, — в тон ответил я, целуя ее щеки.
— Ты запутался, но у меня нет сил обсуждать это сейчас…
— Конечно, сладкая моя, спи, я не потревожу тебя.
Я собирался встать с кровати, но она не отпустила меня, попросту сомкнув в замок свои пальцы на моей шее.
— Не уходи, не оставляй меня, — с мольбой в голосе произнесла девушка.
— Я рядом, только переоденусь, — поцеловав ее хрупкое плечико, ответил я.
— Только побыстрее, пожалуйста, без тебя холодно, — отпуская меня, прошептала Лера, заворачиваясь в одеяло.
Я долю секунды продолжал любоваться ею, после чего быстро умылся, переоделся и забрался под одеяло, привлекая девушку к себе. Она, в действительности, была очень холодной, что заставило меня насторожиться, и я приложил губы к ее лбу. Горячий, однозначно, горячий. Дьявол, только этого нам не хватало! Я поднялся за градусником, который лежал в аптечке, без которой я осмотрительно никуда не ездил даже на несколько дней. Она всегда была под рукой и включала набор необходимых медикаментов.
— Лер, давай померим температуру, — произнес я, возвращаясь с градусником в комнату.
— Да нормально все.
— Я вижу.
Подсунув мелкой градусник, я дождался, когда он запищит, и посмотрел на него. Отлично, просто отлично, тридцать восемь и два. Я взял таблетку аспирина с анальгином для того, чтобы сбить температуру, и дал ей их выпить, после чего удалился в другую комнату, чтобы позвонить персональному врачу нашей семьи. Михаил Федорович ответил практически сразу, учитывая, что сейчас было около пяти утра. После непродолжительного разговора, он проконсультировал меня и предложил съездить в больницу, и если это простудное, то тогда он пропишет антибиотики, и за пару дней Лера придет в норму.
Я снова вернулся к девушке и, закутав ее в одеяло, крепко прижал к себе. Не помню, когда я в последний раз болел, наверно, еще в детстве, когда подхватил воспаление легких, да и отец на моей памяти если и болел, то всего раза два, причем, не вылезая из работы. Придется отложить сегодняшнюю поездку домой и засунуть свою гордость куда подальше для того, чтобы позвонить Князю и попросить провести несколько тренировок без меня. Я шумно выдохнул, снова прикладывая ладонь к ее лбу, но он по-прежнему оставался горячим.
Глава 43
Нет ничего лучше, чем объятия любимого человека, когда тебя одолевает усталость, когда твой организм борется с черти откуда взявшейся болезнью, когда тебя бросает то в жар, то в холод, и этот круг кажется тебе бесконечным.
Я прижалась вплотную к Максиму, уместившись под его рукой, а он продолжал щелкать каналы в поисках интересного фильма. С утра приезжал врач, послушал меня и осмотрел, после чего вынес свой вердикт, прописав мне антибиотики, и первую таблетку из курса я уже выпила. Так сказать, начало выздоровлению положено.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался парень, прикладывая ладонь к моему лбу.
— Нормально, голова немного побаливает, а, в целом, неплохо, — ответила я, забирая пульт из его руки, и, прощелкав несколько каналов назад, остановилась на «Семейке Адамс».
С детства люблю фильмы про эту чудо-семейку и никогда не отказываю себе в удовольствии посмотреть их на досуге. Морозов лишь скептически на меня посмотрел, но переключать не стал.
— Я подумал над твоими словами. Ты была права. Я действительно вел себя как эгоист. Я не должен был ставить условий. Да и в принципе, я не имею никакого морального права заставлять ее делить с кем-то попечительство над Темой, хоть я и уверен, что мой отец сделает для него все. Просто в какой-то момент что-то щелкнуло в голове. Я до такой степени на нее разозлился, что хотел, что бы она прочувствовала всю мою боль, когда оставила меня. Когда я думал, что моя мать мертва. Когда всех детей забирали из школы родители, а меня — водитель отца. Когда на утренники к моим одноклассникам приходили толпами родственники, а ко мне изредка теперь уже покойная бабушка. Когда дни рождения все проводили в семейном кругу и с друзьями, а я видел банковский счет, на который капают деньги, с возможностью снять любую сумму на подарок. Отец никогда не уделял мне должного внимания. Он считал, что материального обеспечения достаточно, а, когда спохватился и понял, что свое чадо нужно любить, было уже поздно. У меня появилась команда — моя новая семья, которая поглотила меня целиком. Я все свое время проводил с друзьями по спорту: что на учебе, что на тех же самых тренировках, что на тусовках. Они были со мной всегда, а я стал для них лидером, потому что не разменивался на чувства. Мне было абсолютно плевать, у кого какие проблемы, спорт — это все. И я быстро смог организовать свой строй в команде, который и вывел нас на нынешний уровень. А потом в мою жизнь ворвалась ты. Я пытался запретить себе думать о тебе, желать тебя, но мой самоконтроль полетел к чертям после первого же поцелуя. С тобой я перестал чувствовать себя одиноким. Друзья — это, однозначно, классно, но истинными чувствами ты можешь делиться только с тем человеком, которого любишь. А я безгранично люблю тебя.
Я, неосознанно хмурясь, смотрела на Максима. Он так редко открывался мне, но когда он это делал, то всплеск эмоций был колоссальным. Я даже не знала, что ответить на его откровение. Когда я не была с ним знакома, а наблюдала со стороны, он всегда казался мне, по большей части, счастливым. Всегда с приподнятым настроением, часто с самодовольной улыбкой на лице, уверенный и собранный, нередко вспыльчивый. Таким представал Морозов перед всеми, кто его окружает, я же увидела его совершенно с другой стороны: таким, какой он есть на самом деле. Его доверие стало для меня ценностью, которую я безумно боялась потерять.
— Я не совсем уверена в том, что ты хочешь от меня услышать, но еще не поздно все исправить. Я знаю, что ты не любишь отступать, но попробуй по-человечески поговорить со своей мамой. Объясни ей свои чувства и скажи, что она не обязана возвращаться к твоему отцу, что она никому ничего не обязана. Ведь она живой человек, и ее жизнь принадлежит ей, не стоит об этом забывать.
Максим откинул голову на подушку и устремил свой взгляд в потолок, он молчал несколько томительных секунд, после чего, не меняя своего положения, произнес:
— Я попробую поговорить с ней, если она захочет меня видеть после всех моих слов. Но как же Тема? Получается, он остается без отца, снова неполноценная семья…
— Главное в семье — взаимопонимание, стабильность, любовь, а в той, в которую ты хочешь увлечь Тему, этого нет, не было и не будет. Ты же сам это понимаешь.
Максим протяжно выдохнул, перевернулся, опираясь на свои руки и навис надо мной.
— Ладно, так и быть, заберем его в нашу семью. У нас этой любви — хоть отбавляй, стабильность вроде тоже не шалит, а вот с взаимопониманием есть маленькие недочеты, но мы быстро это исправим, — произнес парень, чмокнув меня в носик.
Ну, что за человек? Только-только говорили на столь щепетильную тему, и бац, снова он перевел всю серьезность на «нет».
— Очень смешно, Морозов, ты как всегда, — пробурчала я, складывая руки под грудью.
— Не занудствуй, мелкая, а то женюсь, — прищурившись, произнес Максим.
— Ты мне угрожаешь? — вздернув вопросительно правую бровь, вымолвила я, улыбаясь.
— Да-да, штампом в паспорте. И не отвертишься, будешь моей законной женушкой. Как тебе перспектива?
— Нет-нет-нет! — запротестовала я, отрицательно покрутив головой.
— Что значит «нет»?! — без тени юмора в голосе спросил Морозов.
Я замялась, всматриваясь в его насыщенно-зеленые глаза, отражающие непоколебимую серьезность, непонятно откуда взявшуюся и заменившую чертиков в его глазах. Что-то мне подсказывало, что он совершенно не шутит, и это пугало меня.