Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 36

Вот что осталось от прежнего образа – бесконечная зелень глаз, которые невозможно подделать и изменить, хотя даже рыжие волосы немного поблекли и показались слишком холодными сейчас.

- Принесите мне ключи от её кандалов, - коротко приказал Бейбарсов, обращаясь к слуге, что стоял у него за спиной, и тот поспешил исчезнуть куда-то, словно растворился в воздухе, не оставаясь больше реальным или более-менее материальным в реальности, которую можно было себе выстроить.

Его мать была права – Бейбарсов не мог контролировать собственную магию, а теперь он признавал в себе чудище, о котором она говорила ему, но понятия не имел, как менять сие и вообще, что можно было бы сделать с отвратительным ощущением пустоты и какого-то бесконечного завершения отвратительного круга, который замкнулся у него за спиной всего лишь несколько секунд назад.

Он кривовато улыбнулся, пытаясь переступить мысленно через весь кошмар, который окутал его всего лишь несколько дней назад, а после попытался сконцентрировать взгляд на девушке.

- Как тебя зовут?

Он протянул руку, пытаясь прикоснуться к ней, но девушка, несмотря на то, что это требовало от неё невероятных физических усилий, дёрнулась, надеясь всё-таки избежать прикосновения, которое, казалось, должно было обжечь её и превратить в какой-то пепел.

Бейбарсов смотрел на неё с удивлением – на бледную, измученную девушку из зеркала, которая была совсем не той, кого он так сильно запомнил и не желал выпускать из плена своих же мыслей.

- Ты – Татьяна Гроттер?

Вопрос прозвучал с какими-то нотками угрозы в голосе, и она испуганно кивнула, а после вновь обмякла, словно почти теряя сознание и оставаясь на тонкой грани между реальностью и чем-то ещё, страшным и безумным.

…До того момента, как слуга принёс ключи, она не проронила ни единого слова и так и не ожила, словно подписывалась на существование в полумёртвом состоянии, хотя никто не собирался позволять ей оставаться вот такой, несуществующей и эфемерной, словно не существовало ни единого шанса вытащить девушку из её бесконечного мысленного забвения.

Бейбарсову не потребовалось только задумываться относительно того, почему отец заковал её, и он не собирался оставлять девушку здесь – она буквально рухнула на землю, стоило только снять кандалы.

Гроттер сотрясалась от немых рыданий, и когда он притронулся к её плечу, то рванулась к выходу из своей клетки, надеясь на то, что сможет освободиться и оказаться на воле вот так, просто, через несколько мгновений, не оставляя железным цепям бесконечного страха ни единого шанса сковать себя по рукам и ногам.

Бейбарсов, перестав на мгновение контролировать свои же действия, схватил её за горло, прижимая к стене, и глаза Татьяны расшились от ужаса, словно она вспоминала о чём-то.

- Пойдём, - он отпустил её и словно старался больше не прикасаться, чтобы девушка никогда не стала частью его окончательного морального падения. – Я отведу тебя туда, наверх.

Она больше не противилась, но так и не произнесла ни единого слова, словно на самом деле кто-то заставил её всегда молчать и не позволять себе даже переступать через тонкую черту, о которой не хотелось даже и говорить.

Гроттер словно стала неживой, и это было почти логичным, только вот всё это оставалось бесконечно глупым и страшным в некоторых аспектах этого мира, разве что периодами возникали попытки вырваться из бесконечной апатии, но она отчаянно сопротивлялась и этому.

***

Спящей девушка казалась куда более спокойной, но сие было, впрочем, логичным. На чёрных атласных простынях, до жути пафосных, по мнению Глеба, уже после ванной, она казалась слишком бледной, но всё равно оставалась в константинированном контрасте со всем, что только происходило вокруг, и только можно было заметить дыхание, которое сбивалось в те мгновения, когда ей снились отвратительные кошмары, о которых даже говорить не хотелось.

- Смотришь на моё Альтер-эго?

Глеб поднял голову, ориентируясь на голос, и внезапно столкнулся взглядом с Гроттер - той, которую он видел в лесу, которую освобождал из зеркала.

Она же лежала на кровати, бледная, измученная, вся в синяках и мелких порезах на коже, которые он уже успел исцелить, бессильная и измученная тем, что происходило вокру неё.

- Я почти победила её, - внезапно сообщила рыжеволосая. – Собственно говоря, твой папочка ради этого её и держал.

- Ради чего?

- Ну, ему надо было найти способ вытащить сына из замка, слишком хорошо защищённого. Думаешь, есть другой выход?

Бейбарсов бросил взгляд на спящую Татьяну – она казалась более настоящей, чем эта, только сейчас, когда Глеб понял, что настолько ярких красок не бывает в реальности, и идеальность не является признаком существования.

- Я появляюсь каждый раз, как она засыпает, и властвую в этом мире, - покачала головой идеальная гостья из зеркала, протягивая к нему руку и пытаясь прикоснуться кончиками пальцев к плечу парня.

Он отпрянул в последнее мгновение, глядя на неё полубезумным взглядом, словно заявляя, что ничего не может быть.

- Сомневаюсь, что это реально, - наконец-то промолвил Бейбарсов, а после легонько встряхнул Гроттер за плечо, заставляя её проснуться.

Тень исчезла с угасающим в пустоте восклицанием.

***

Она явно не могла до конца осознать, зачем он только что разбудил её, но взгляд внезапно стал ещё ярче, чем прежде, потому что только сейчас две сущности стали реальными и воссоединились в одну, сплошную.

- Спи, - тихо шепнул он, подавшись вперёд, словно на самом деле это имело какой-то смысл. – Тебе надо отдохнуть.

Она устало кивнула, вновь забираясь под одеяло и закрывая глаза, настолько послушно, насколько это вообще было реальным.

Казалось, она больше не искала альтернативных выходов и просто мечтала о нескольких часах элементарного отдыха – так и получалось, особенно теперь, когда она была такой беззащитной.

- Зачем ты разбудил её?

Отец стоял за спиной, но Бейбарсов даже не оглянулся, совершенно равнодушный и преисполненный бескрайнего презрения.

- Проводишь эксперименты?

- Нельзя было позволять ей просыпаться из-за чужого вмешательства, она тогда слилась бы со своей второй сущностью.

- Ты уже поймал в клетку всех, кого только мог.

Бейбарсов не желал продолжать разговор, не имеющий совершенно никакого смысла в собственном существовании.

Отец промолчал.

***

Она казалась такой же, как и прежде, испуганной девчонкой, которая только-только училась то ли ходить, то ли привыкать к тому, что она вообще имеет право на свободу если не выбора, то хотя бы передвижения.

Порой Бейбарсов ловил на себе озорной взгляд – но она оставалась девушкой, которую он никогда не знал, и только осколок разбитого зеркала напоминал о том, что он сам уничтожил её после того, как высвободил из того отвратительного зеркала. Ему казалось, что она притворялась, и это было отвратительным ощущением, но, впрочем, трудно было смириться с тем, что всё это и вправду почти что реально.

Она смотрела на него почти что преданно, но во взгляде было слишком много боли и недоверия, а Бейбарсов не сомневался в том, что совсем скоро случится что-то, чего он пока что не ожидает, но должен был бы – а он не мог понять, о чём именно речь, и это казалось отвратительным.

Весь мир, окруживший его таким огромным валом, давно потерял свой смысл в самом существовании, но, впрочем, так уж получилось, и трудно было изменить хоть что-то в бесконечном передвижении мыслей по странному кругу.

Глеб больше не задумывался над глупыми философскими вопросами – вырваться из одного плена и попасть в другой – что может быть более глупым?

- Всё в порядке? – в очередной раз, проходя мимо, спросил он, и девушка крайне неубедительно кивнула.

Пусть.

***

Месяц.

Бейбарсов обычно редко читал время, но он знал, что Её Высочество не станет ждать у себя в замке слишком долго, она просто не умеет поступать подобным образом, она никогда не отступит.