Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 29

А пока что – он будет называть её русалочкой, а она его – своим принцем, пока они вновь не превратятся в обыкновенную семейную пару, у которых за спиной разве что пройдённые дороги…

Кровь за кровь.

У неё на руках была чья-то кровь, нож, который упал где-то в стороне, до сих пор был тёплым от прикосновения рук, а её голос оставался всё таким же мелодичным, как и у проклятой сирени. Ненавистный некромаг стоял напротив, усмехаясь – на его сегодня светлой рубашке виднелись слова всё той же крови, а проклятая рана заживала. Незаживляемые царапины до сих пор оставались какими-то шрамами на её душе, а его чёрные, как и у принца, глаза явно сияли от веселья – Бейбарсову было очень весело.

- Как ты мог, - прошептала Таня, отступая к стене и вжимаясь в неё. Перед глазами у неё виднелось великолепное море, которое она навсегда забыла и потеряла для себя самой. – Как ты мог, Бейбарсов? Зачем ты это сделал? Что ты хотел сказать?

- Видишь, я тебя больше не люблю, - покачал головой Бейбарсов. – Я не ношусь за тобой и не пытаюсь убедить в том, что ты должна быть со мной. Тогда почему тебе чего-то не достаёт… русалочка?

Таня отступила.

Она видела ведьму, которая сияла у неё перед глазами – но её не звали Чумой! Это была очередная выдумка собственной больной фантазии.

Там она была реальной.

Она помнила каждое мгновение – и если прежде она была выдуманным образом, который попросту кто-то придумал прежде, а кто-то второй зачитал, то сейчас…

- Не думал, что ты так великолепно умеешь переписывать истории, - прошептал Бейбарсов, уверенно подступая к ней и сжимая ладонь Гроттер. – Но у тебя прекрасно получается петь тогда, когда тебе отрезают язык.

Сердце рухнуло вниз.

- Как ты мог?

- Твоё моральное падение, Гроттер, должно было когда-то начаться. Я попросту сделал это немного раньше, чем ты ожидала, но это не такой уж и повод ненавидеть меня, разве не так? – усмехнулся Глеб. – Признай, ты сама это сделала.

Нож в крови никак не вписывался в старую сказку.

Она потеряла не только море – её правда окончательно утонула в крови, и реальность зачитанной сказки стала как можно более настоящей именно в это мгновение.

***

Порой случается, что сначала дышится достаточно тяжело, а после наконец-то становится легче, иногда – наоборот; сейчас же у Тани было такое состояние, что она не могла даже заставить себя шевельнуться. Казалось, надо было просто в очередной раз обидеться на некромага и прекратить с ним разговаривать, назвать миллион раз сволочью, позволить себя один раз поцеловать. Сбежать даже – или, возможно, вернуться, но никак не лежать недвижимо на кровати в своей комнате и не смотреть на потолок, который успел уже показаться самым ненавистным местом в доме. В конце концов, она совершенно не заслуживала подобного к себе обращения.

Её моральное падение, как сказал Глеб, и вправду началось – совсем недавно, как-то совершенно незаметно, но, тем не менее, безостановочно, слишком сильное и настойчивое, чтобы она могла сражаться и сопротивляться тому, что за неё уже успели давным-давно решить. Теперь Таня задыхалась от негодования и пыталась заставить себя морально воскреснуть, но у неё совершенно ничего не получалось, и девушка просто терялась в глупых мыслях, которые словно какой-то петлёй висели на шее, камнем тянули вниз и не позволяли выровняться.

Таня поднялась на ноги и подошла к двери, дёрнула за ручку раз, другой – но, тем не менее, оная не поддавалась. Гроттер с ненавистью и каким-то бессилием, которое в последний раз едва ли не превратилось в её отличительную черту, ударила кулаком по деревянной поверхности и отошла куда подальше – Бейбарсов не спешил выпускать её из персональной небольшой клетки, которая казалась сейчас самым отвратительным, что только можно было придумать.

Рыжеволосая шумно вдохнула воздух, рванулась в ванную, но там оказалось ещё более душно, чем в самой комнате – Бейбарсов, сволочь такая, обеспечил практически всё, включая даже скатерть-самобранку, всё, кроме свободы, которая сейчас была ей до такой степени нужна.

Таня отвернулась и попыталась внимательно смотреть в окно – глупый пейзаж за окном раздражал просто до одури, и Гроттер сжала руки в кулаки, рассматривая красивое дерево, которое пробивалось сквозь темноту. Она успела насмотреться на него уже – в конце концов, стояла вот так и внимательно наблюдала за тем, как шевелятся листья, несколько часов, пока ещё было светло, а когда потемнело, принялась рассматривать куда менее интересный потолок.

Бейбарсов закрыл её здесь не просто так. Он не стал бы возражать против того, чтобы девушка бродила по замку, или что это за помещение было – Таня так и не успела до конца понять, но склонялась, что всё-таки что-то вроде огромного замка, - но, тем не менее, Глеб куда-то уехал, и оставить свою пленницу саму на себя просто не мог, ведь она могла сбежать.

Или просто не хотел показывать ей, что доверяет, ведь это было бы ошибочным вариантом по отношению к Тане – вот и запер её тут, не собираясь выпускать и не собираясь даже задумываться над тем, что ей может стать плохо…

Или он и таблетки предусмотрел?

Гроттер наощупь добралась всё-таки к столу – она уже привыкла к темноте, но, тем не менее, после рассматривания луны почему-то всё перед глазами превратилось в тёмные пятна, и только когда она уже сделала глоток, то поняла, что это не вода, а какое-то приятное на вкус, чуть терпкое вино, от которого голова не спешит кружиться только потому, что она не успела ещё практически ничего выпить.

Таня вздохнула, склонила голову набок и вдруг, казалось, сорвалась с цепи – и резко осушила одним глотком бокал вина, пытаясь успокоиться. Не понимая, что сама делает, девушка рванулась к окну и попыталась его открыть – оно не поддавалось, и рыжеволосая отскочила в сторону и схватила какую-то статуэтку, пытаясь вырваться на свободу, и бросила его в стекло. То, казалось, надкололось, но, тем не менее, ничего не изменилось, только статуэтка разлетелась на мелкие кусочки.

- Чтоб ты сдох, - прошипела Таня. – Как же ты меня достал со своей любовью…

Статуэтка в комнате была не одна – Гроттер пыталась отыскать всё тяжёлое, что только осталось в помещении, и всё время пыталась выбить окно, но ничего не получалось. Рыжеволосая задыхалась от ярости…

Стекло поддалось. Мелкие осколки веером разлетелись по комнате, и Таня представила себе, как будет злиться Бейбарсов, когда не увидит собственной пленницы в комнате. Она вскочила на подоконник, радуясь тому, что в обуви и не может пораниться, и посмотрела вниз – высоко, но, тем не менее, совсем рядом растёт дерево, и она может успокоиться и не переживать.

Гроттер подумывала, куда бы это ступить – наконец-то отыскался более-менее неплохой вариант, а после осторожно сделала шаг в сторону и, сжимая пальцами раму, на которой пока что не осталось опасных осколков, по крайней мере, таких, что порежут ей все руки, ступила на узкий выступ, который показался ей надёжным.

Три шага.

Два шага.

Вот, наконец-то получилось – она стояла так близко к дереву, что оставалось только протянуть руку, но, тем не менее, не понимала, что делает. На улице оказалось слишком холодно – сейчас как раз начинался апрель, и девушка пыталась разобраться с тем, что происходит.

Зачем она сбежала – это огромный вопрос, вот только всё равно сейчас ничего не сделаешь и ничего уже не поменяешь. Либо она возвращается назад и, наверное, получит от Бейбарсова очередную дозу литературы, которая доставляет всё большие и большие страдания, либо сбежит как можно скорее и как можно дальше, желательно к Сарданапалу.

Глеб вернул ей кольцо и говорил, что она свободна – но, тем не менее, ни одна искра так и не сорвалась с перстня, потому что магия была здесь попросту заблокирована. Глеб слишком силён, чтобы просто так взять и сдаться, и Таня в последнее время даже не особо верила в то, что и сам Сарданапал смог бы бороться против зачитывания книг, которых у Бейбарсова было слишком много – и все они чрезмерно разные.