Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4 - Страница 43

Можно всю кухню заставить новинками, а предпочтение отдавать вещам прадедовским, привычным для глаза и рук.

Итак, раки были сварены и съедены. Сенька изловчился и насадил чугун Толе на голову.

— Вот теперь у тебя не голова, а пустой котел, что и требовалось доказать! — ликовал Семен.

Разом ослепнув, потому что котел был насажен по самую шею, Толя пыхтел, катался по земле. Наконец чугунок стукнулся обо что-то твердое, и тогда мальчик увидел разом и солнце, и небо, и Сенькино вспотевшее от хохота лицо.

Впрочем, это лицо сразу же сделалось испуганным, потому что от бабкиного чугунка остались одни черепки. Они были черными, а в местах слома серыми и крупичатыми, как обломки булыжника.

— Склеить можно? — спросил Толя с ненавистью в голосе.

— Неуч! — сказал Сеня с деланным спокойствием. — Разве металл клеят?

— Тебе хорошо говорить, а я что делать буду?

— Ничего. Моя вина — мой и ответ. Осенью начнется у нас практика на заводе. Дождусь первой получки и откуплю твоей бабке чугун. А пока — молчок.

«Молчка» не получилось из-за Верки, и Толя в наказание лишился сразу двух радостей жизни: во-первых, ему не дали денег на воскресное кино; во-вторых, ему запретили на целых два воскресенья принимать физкультурные позы перед фотоаппаратом дяди Пети.

Первое наказание можно пережить, но второе!..

Нет ничего величественнее того момента, когда Толин дядя, неукротимый фотолюбитель, скажет племяннику:

— А ну-ка, покажи свое умение!

И Толя забирается на стул, приготовившись делать сальто в воздухе.

Дядя Петя зажигает тем временем щепотку серого металла, который называется магний. Комната озаряется ослепительным белым сиянием, и в его лучах фотоаппарат запечатлевает великолепный Толин прыжок.

У Толи есть уже с десяток таких снимков.

Да, скверное дело получилось. И хуже всего то, что дядя Петя один на один отругал Толю. Не за чугун, а за нечестные действия, — так он сказал.

Дядя Петя — идеал всех ребят поселка. Он — младший брат Толиного отца, врача городской больницы. Работает он литейщиком на турбинном заводе.

По воскресеньям дядя Петя собирает ребят, дает сеансы одновременной игры в шахматы и приручает голубей. Взрослые посмеиваются над молодым рабочим — сам, мол, из детского возраста еще не вышел, вот и забавляется. Но ребята прекрасно знают, что не в этом дело. Дядя Петя — передовик на производстве. Он каждый месяц получает то благодарность, то премию от директора завода, а это значит, что, несмотря на свои девятнадцать лет, он повзрослее иных сорокалетних. И доказательства своей любви к ребятам он дает вещественные, — ведь юная команда словам не очень-то верит!

Один раз он спас Сеньку Туркина от бешеной собаки, да как спас! — кинулся на пса и задушил его собственными руками.

В другой раз он так пристыдил Славика Романенко, ученика пятого класса, что тот из озорников сразу стал образцовым парнем. Вот как это случилось.

Сидит однажды дядя Петя во дворе на скамейке и рассказывает ребятам о шахматном матче Ботвинника со Смысловым. Вдруг из подъезда вылетает Славка: уши красные, губы кусает.

— Что с тобой стряслось? — спрашивают ребята.

— От матери, — говорит, — влетело. Послала мать за сахаром, дала пятьдесят рублей — мельче у нее не было. Сахар я купил, а сдачи — сорок один рубль семьдесят копеек — ну, убей бог, не знаю, куда дел. Не то на прилавке оставил, не то мимо кармана сунул.

— Вот как? — говорит дядя Петя, а сам достает из пиджака деньги. — Если ты и в самом деле потерял сдачу, то на вот, возьми и отдай своей матери. Ну, а если не потерял, а просто утаил, то пусть мои трудовые деньги на твоей совести останутся.

Славка остолбенел. И вдруг, задергав губами и всхлипывая, признался, что сдачу сунул под камень возле магазина, чтобы потом ее взять и купить футбольный мяч.

Дядя Петя нахмурился, но деньги свои обратно не взял.

— Иди, — говорит, — отдай матери. А на те, что под камнем, купи футбольный мяч для общего пользования. Пусть это тебе наградой будет за то, что хоть напоследок правду сказал.

И с тех пор играют ребята в футбол настоящим мячом, который, по молчаливому уговору, стали называть «мячом честности».

От дяди Пети ребята знают, что завод делает водяные турбины, что отправляются они на большие и малые реки страны и там вырабатывают электрический ток. Ребята очень интересуются заводом. Им непонятно, например, почему все заводские корпуса вечером и ночью темные, а один круглые сутки светится всеми своими окнами. Ребята называют его «светлым домом», а дядя Петя говорит, что это — его цех, литейный. В цехе этом есть печи-вагранки, плавящие чугун. В вагранку загружают металлический лом и еще разные примеси. Когда всё это расплавится, то на поверхность варева всплывает отход плавки — так называемый шлак. В вагранке две дыры — одна повыше, другая пониже. Через верхнюю выпускают шлак, через нижнюю — готовый чугун. Выливаясь, металл своим солнечным свечением затмевает электролампы, и тогда по окнам цеха бежит белое летучее сияние наподобие молнии. Бабушка уверяет, что плавить чугун — это всё равно, что варить суп: чтобы бульон получился чистым, надо удалить накипь, всплывающую на поверхности.

Толя очень гордится своим дядей. Не всякому удается иметь такого. Есть правда в дядином Петином поведении одна обидная сторона: со школьниками он говорит о заводе простым языком, называя турбину турбиной, а станок — станком. В разговорах же с Семеном и другими ремесленниками к слову «турбина» дядя Петя обязательно добавляет «осевая», «поворотнолопастная» или еще что-нибудь в этом роде. Школьникам в таких случаях приходится только ушами хлопать да, стиснув зубы, выдерживать высокомерные взгляды ремесленников.

Сенька Туркин больше всех щеголяет перед шестиклассниками своими техническими познаниями. Он заводит с дядей Петей ученые споры, пересыпая их мудреными словечками. Иногда Толю одолевает такая обида, что он начинает мстить приятелю на свой лад.

Однажды, в самом начале учебного года, он пришел к Семену в общежитие, списав из задачника на листок три самые сложные задачи.

— Семенчик, — умильно попросил Толя, — никак не выходит, помоги!

Семен две задачи решил, а на третьей застрял. Он надулся и спросил Толю:

— А ты знаешь, из чего турбины делают?

— Конечно, знаю, — из стали.

— А вот и нет. Из чугуна!

— Как это так?

— А не знаешь, так и не приставай с глупыми задачами.

Толя был удивлен. От дяди Пети он не раз слышал о том, как работают турбины. Огромные стальные колеса с лопастями, похожими на крылья, вращаются под напором воды. Целая Волга ударяет в турбину. Так как же хрупкий, бьющийся чугун может выдержать такие удары?

Ох уж эти старухи! До чего же они злопамятны! Никак не может забыть бабушка про свой разбитый котелок. Правда, внук от своего и Семенова имени пообещал ей, что или стоимость посудины будет возмещена или будет возвращен котелок; но беда вот в чем: в посудной лавке кастрюль видимо-невидимо: и алюминиевые, и эмалированные, и даже из небьющегося стекла. А чугунных котелков нет. Продавщица говорит, что чугунок — вещь устаревшая, теперь ими мало кто пользуется, а потому и в продаже они бывают очень редко.

Но разве бабушку переубедишь? Твердит свое да и только:

— Пусть твой пакостник Сенька чугунок мне откупит. Нигде как в чугунке щи получаются наваристыми.

Толя готов вообще никогда не есть щей, лишь бы старушка отвязалась. Да нет, не отвязывается…

И вдруг бабка совсем прекратила свои зловредные разговоры. Ходит как в воду опущенная. На няньку ворчит и даже кашу пересолила.

Что бы это могло означать?

Выяснилось всё самым неожиданным образом. Однажды, придя из школы, Толя застал такую картину.

Бабушка, всхлипывая и утирая фартуком морщинистые щеки, говорила своему старшему сыну, Толиному отцу:

— Сережа, ну подействуй ты на Петьку, как старший брат. Подумать только, какое дело он затеял! Какой-то новый чугун в цехе плавит, от которого огонь и дым под самую крышу бьет. А ну как сгорит эта самая его вагранка и он вместе с нею? Соседка Клава, та, что подсобницей в литейном работает, говорит, что видела первую плавку и чуть со страху не умерла. И Петр — самый главный зачинщик. Он эти плавки проводит.