Красная - красная нить (СИ) - Страница 160

- Прогуляешься со мной? – его жаркий шёпот опалил моё ухо, пока я неторопливо жевал пирог. Я почти подпрыгнул от этого, и услышал за спиной смех. Знакомый, тихий. Уэевский.

- Куда? – делая вид, что не заинтересован, уточнил я.

- До дома, – запросто ответил Джерард. Я оглянулся. Народ вернулся к посиделкам и историям у костра, кто-то допивал оставшееся пиво. Расходиться не собирались.

- А как же твои гости? – удивился я.

- Это мои друзья, Фрэнк, – словно глупышу, начал растолковывать мне Уэй. – Поверь, никто не убьёт меня, если я по-тихому свалю.

Я хмыкнул.

- А машина?

- Рэй доедет даже с закрытыми глазами. Тут рядом. Не переживай, он не пил много. И вообще, какого чёрта я тебя уговариваю? – разыгрывая недовольство, спросил он, и я вдруг почувствовал, как он обнимает меня одной рукой, обхватывая живот и притягивая ближе к своей груди. Как утыкается носом в затылок. – У кого сегодня день рождения?

Я улыбнулся, запихивая в рот съестные остатки. Он был прав. Более, чем прав. И я ещё не подарил ему свой подарок…

- У тебя, у тебя, – успокоил я Джерарда, оборачиваясь. До нас совершенно никому не было дела. И хоть я очень этого хотел, всё равно не смог поцеловать его, даже несмотря на замутнённость разума. Подобное до сих пор казалось мне чем-то диким. Он ухмыльнулся и потянул меня в сторону темноты, где вздыхали волны – снова взяв за руку, но теперь уверенно, так, словно не намеревался отпускать ближайшую вечность.

Мы шли и шли по песку вдоль линии прибоя, медленно приближаясь к самым крайним огням набережной. Ашбери, если и не спал, то усердно делал вид, что уже готовится ко сну. Было слишком тихо и безлюдно. Джерард молчал, находясь чуть впереди.

Мы шли, загребая обувью песок, думая каждый о своём, но совершенно точно – о чём-то хорошем. Мои пальцы были накрепко переплетены с его, и я буквально млел, плавился от этого ощущения. Никогда прежде Джерард не держал мою руку так долго и так уверенно.

И я терялся в сладостных предчувствиях, позволяя себя практически тянуть. Если бы мог – я бы побежал. Вперёд него, вперёд ветра, звёзд и запаха океана. Но я просто не мог позволить себе эту роскошь. Как и не мог предположить, что нас ожидает впереди.

Комментарий к Глава 38.1. Пока не бечено, эхх...

Окончание главы завтра =)

Всем пииис!

Наконец отбетил. /Эйка/

====== Глава 38.2 ======

- Фрэнк, тише, пожалуйста, – это мне попало от Уэя за то, что я больно запнулся обо что-то ещё в коридоре на пороге лестницы, потому что, чёрт, было совершенно темно! Конечно, я не удержался и тихо взвыл, мизинец на ноге пронзило, словно иглой. И это совсем не повод шипеть… – Я бы не хотел разбудить бабушку.

Я отчего-то грязно усмехнулся. Джерард, так и не выпуская моей уже вспотевшей ладони из рук, тащил меня вверх по лестнице в совершенной темноте притихшего и словно заснувшего дома. Ничего удивительного – двенадцатый час. То есть он думал, что у нас есть шанс не разбудить Елену каким-то иным способом? Ох, я был пьян, я был под травой, но чувствовал себя вполне адекватно. Шагал достаточно ровно, никакие черти мне не мерещились. Да, настроение, приправленное предвкушающим волнением, казалось приподнятым и каким-то весело звенящим, но… Честно, не знаю, откуда в моей голове столько грязных мыслей. Ведь в самый ответственный момент я становился робким и до тошноты девственным. Меня самого мутило от того, насколько я мог растеряться. Особенно если брать в расчёт события этого бесконечного дня и то, что я совершенно не представлял, чего ждать от Джерарда. Чего он, вообще, блять, хочет. Презервативы? Зачем двум парням презервативы? Никто из нас не девушка и не может забеременеть. А что до остального… В этом месте на мою фантазию опускался мягкий, тёмный, обволакивающий туман. Он был заполнен сладкими, обжигающе-горячими выдохами и вдохами, звуками скольжения, влажных поцелуев и запахом пота и мускуса – самым нормальным и здоровым запахом, когда в небольшом помещении двое занимаются… сексом? Но как заниматься сексом двум парням помимо рук и рта? Нет, эта туманная темень в голове не давала мне сфокусироваться и додумать мысль.

Ноги попадали по ступенькам и больше не грозили запнуться – я посчитал это хорошим знаком. Одна, вторая, третья… ещё немного. Мы уже успели сделать поворот, и я было направился к комнате, которую мне показали днём, назвав «детской».

- Эй, – мягко вернул меня Джерард, чуть сильнее сжимая пальцы и притягивая к себе. – Нам немного выше.

На мой недоуменный взгляд он усмехнулся и показал пальцами в дальний тёмный угол. Там, в самом конце небольшого холла на втором этаже я разглядел очертания маленькой, едва в мой рост, дверки, для незаметности оклеенной теми же обоями, что и стены.

- Чердак? – удивлённо, но как можно тише выдохнул я. Сердце отчего-то застучало быстрее.

Джерард покивал, загадочно улыбаясь.

- Там здорово. Тебе понравится.

- Только мне нужен мой рюкзак. Он в детской, – негромко сказал я.

- Хорошо. Я пока поднимусь и открою окно. Честно, не был наверху полгода и не представляю, как там всё сейчас выглядит, – прошептал он, касаясь носом и губами моего уха. Я никогда к этому не привыкну, как сумел привыкнуть к тому, что мои вздрагивания от подобного его забавляют. – Только не шуми, ладно?

Я кивнул и направился к нужной двери, в то время как Джерард, минуя закрытую спальню бабушки, каким-то неведомым мне образом открыл совершенно не выделяющуюся в стене дверь и исчез в пыльной (о, в этом я не сомневался) темноте.

В их с Майки старой детской было как-то трогательно-мило. Это не была сводящая с ума комната, как в их родительском доме, но она и не была той, где нет никаких следов взросления. Просто помещение умудрилось сохранить детское очарование – оно было в светлых голубых обоях, в двух кроватях, пусть и не маленьких, но совершенно не тех размеров, что уже нужны подросткам. В рамках с бесконечными фотографиями на небольшом письменном столе и старинной крючковатой лампой. Несколько постеров музыкальных групп над кроватью Майки и рисунков – чёрным грифелем по белому – над кроватью Джерарда не только не портили этой законсервированной будто бы атмосферы, а даже углубляли её, делали более личной и интимной. И больше всего меня умилили – серьёзно, до самой глубины души – старенькие игрушки, такие нелепо-угловатые фигурки супер-героев, что в нашем детстве порой выдавали в супермаркетах за особые покупки. Они были любовно выставлены на столе посередине в совершенно чёткой последовательности, между рамками с фото… И я серьёзно засомневался, что мои друзья – это не десятилетний и восьмилетний мальчишки, что лишили меня первой (смешно, но я помнил об этом до сих пор) влюблённой привязанности.

Я, уже взяв рюкзак, подошёл ближе к столу. Было в этом что-то странно-неловкое, словно разглядывал сокровенный алтарь чужого детства. Как так получается, что совсем не родной дом, а другой, пусть и бабушкин, становится для тебя той нерушимой крепостью, местом, где ты можешь спрятаться и, возможно, вспомнить, кто ты есть на самом деле? Я не имел права осуждать родителей Уэев. Мир взрослых до сих пор был очень смутно понятен мне. Говоря прямым текстом – непонятен и пугающ. Я не знал, не имел представления, как выживать в нём. И, наверняка, у всех были свои причины. Но я не понимал и – к чёрту – не хотел их понимать. И мечтал в будущем не повторять ошибок людей, которыми я был подсознательно недоволен. Вот только получится ли?

Поправив в сумерках комнаты лямку рюкзака, я вышел и как можно тише прикрыл дверь. Очерченный темнотой провал в дальнем углу звал меня. Я не мог узнать, что он готовит, пока не переступил бы его порог. И эта странная метафоричность немного пугала. Внутренне посмеявшись со своей впечатлительности, я подошёл ближе и обнаружил за дверью хлипкие деревянные ступени, резко и очень круто забирающие вбок. Они едва угадывались в темноте. Но хотя бы не скрипели…

Конечно, он врал. Не то, чтобы меня это расстраивало – нет. Я немного успел привыкнуть к тому, что Джи иногда недоговаривает. И сегодня только улыбнулся, едва моя голова показалась над уровнем пола чердака. Я огляделся. Довольно чисто и прибрано для места, где Джерард «не появлялся полгода». Совсем не пыльно, только едва уловимо пахнет спрятанными по коробкам ненужными уже вещами и, наверное, старыми газетами. Свежий бодрящий воздух из открытого настежь распахнутого круглого окна, низкий широкий подоконник, заваленный подушками, в которых, подтянув ступни к промежности, сидел Уэй. Огонёк, мерцающий красным между его пальцами. Высокий полутораспальный матрас, брошенный в тёмном углу за ненадобностью и любовно (в этом месте оглядывания чердака у меня напрочь пересохло в горле) закинутый свежей – я не сомневался в этом – простыней…