Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ) - Страница 26

Ноге и правда легче, ну, онемение – это не боль, терпеть можно. Поэтому Кирк расслабляется, ухватывается за шею Спока и даже болтает здоровой ногой.

– Мне нравится. – Чмокнуть Спока в лоб. Подуть в чёлку. – Немного неудобно, но если опыта поднаберёшься…

– Данная мера является вынужденной, – отрезает вулканец, ясно давая понять, что таскать капитана на ручках постоянно он не намерен.

– Я тебя ненавижу, гоблин остро…

Хм

Кирк осторожно прикусывает кончик старпомовского уха. Как раз у носа обретался.

Спок даже не морщится. Дотаскивает его до каюты МакКоя (просто мысли читает!!!) за каких-то две минуты. За это время им в коридоре, хвала космосу, никого не попадается.

– Погоди, не звони… – Кирк тянется, нажимает на кнопку звонка сам и радостно орёт в интерком, – Боунс!!! Вылезай, свидетелем будешь!!!

Пауза, затем в динамике хриплый голос:

– Правильно. Свидетелем того, как ты загибаешься в корчах.

– Боунс, меня Спок на руках принёс!

Очень красноречивая пауза, и связь отключается. Зато через минуту появляется сам Боунс – мятый, в халате, со злобной рожей, зато и с медсумкой через плечо.

– Спок, – напрочь игнорируя Джима и уже доставая трикодер, – только не говори мне, что он опять ударился головой. Потому что сотрясать там больше нечего, клянусь.

– Да не, – встревает Кирк, представляя, с каким офигенным изяществом сейчас коммандер приподнял бровь, – уронил на ногу огромный деревянный хер, который у них типа статуи богини… Спок, давай, отпускай.

Кирк, почуяв здоровой ногой твёрдую опору, перескакивает порожек.

На кровати Боунса лежит взлохмаченный полураздетый Чехов. Явно недоволен.

Всё, как Джим и думал. Спок невозмутимо здоровается с лейтенантом. Павел в ответ что-то пробубнил невнятное и сполз с кровати в сторону одежды.

– Я тебя сейчас уроню, капитанская морда, – ругается МакКой, но, скорее, по инерции, склоняясь над пострадавшей ногой. Приборчик в его руках противно пищит, когда его подносят к своду ступни. – Вот какого… этого самого вулканского хера ты не пошёл в медотсек? Тебе щас надо в околокостные ткани регенератор вводить, фиксировать ступню потом, как я тебе это тут сделаю?

– Боунс, не пизди. Нога у меня капитанская, её надо самым главным медиком лечить…

На самом деле неудобно. Вот если бы их со Споком на горячем прервали, Кирк был бы взбешён. И Павел вон расстроенный – перед зеркалом застегнулся, кудряхи взлохматил и мимо них куда-то ретировался.

– Не получится, – МакКой злорадно усмехнулся. Поднимается, принимается одеваться. – Если хочешь нормально кости срастить, придётся на два дня поступить в моё распоряжение. Быстрее регенератор не действует, а наступать тебе на ногу нельзя. Так что… – Залез в штаны, обернулся, уже застёгивая ремень, – коммандер, несите его сразу. Я догоню.

====== Во имя науки, разумеется ======

Чехов, выйдя из каюты, даже сам не сразу понял, куда направляется. Но находиться в одном помещении с Боунсом было выше всяких сил. С ним не находиться хотелось, а трахаться – сильно, долго, в разных позах. И если уж не трахаться, то лучше и не видеть.

Ноги сами принесли к каюте Сулу. Жизнерадостный азиат в обход санитарных норм притащил к себе очередной инопланетный кактус и теперь дверь открывал крайне неохотно.

– Сулу, это Пашка, – в интерком после нажатия кнопки.

Молчание.

– Боунса со мной нету.

Дверь медленно и неохотно открывается. Из получившейся щели машет рука, дескать, заходи быстрее.

Кактус стоял на самом лучшем месте – посередине комнаты под светом двух мягких софитов. Этакий алтарь преклонения. Пашка, не особенно церемонясь, плюхнулся сразу на кровать – на кучу непонятных пледов.

– Только я минет делать начал, как припёрся капитан, – пожаловался плюхнувшемуся рядом другу. – На ногу уронил что-то.

– Это обидно, – Сулу был само понимание. Сталкивался, наверное. – Ты сам-то того… в порядке?

– Ну, мне ж никто минет на половине не прерывал…

Стянув ботинки, Паша растягивается на кровати. Сулу приветствовал, когда в его каюте вели себя как дома. Друзья, естественно.

– И с картами не выгорело.

– Ты мне их не попорть!

За свою раритетную ценность Хикару горой стоял. Но после заверений о том, что на них даже пиво не пролили, успокоился. Разулыбался. Ему очень импонировала идея заснять охреневшее лицо Кирка, когда ему Боунс про лучшего друга и отличного капитана втирать начнёт.

– Шахматы ему предложи, – растянулся рядом, заложив руки за голову.

– Не дурак же он со мной в шахматы играть.

На Энтерпрайз уже все знали, что обыграть Пашку почти нереально. Именно поэтому к нему, как к шахматному партнёру, давно присматривался Спок.

– Ну да… – тянет Сулу задумчиво. – С тобой на логику вообще играть нельзя. – Оживляется. – Слушай, идея. У меня дочь подсела недавно… скачала приложение «Инопланетный любимец».

Белые стены медотсека, голубая кушетка в отделе для стационарных больных, злобная рожа МакКоя, который смотрит в мониторы датчиков. Он в них с такой рожей смотрит, будто ненавидит каждый квант изображения. И ведь Кирк тут всего вторые сутки – на мостике его Спок замещает.

Боунс шипит что-то себе под нос, водит пальцем по изображению. Кривые какие-то выводит, диаграммы.

– Боунс, а мне пить можно?

– Тебе вообще по жизни всё можно, какого спрашиваешь? – огрызается.

– Непрофессионально себя ведёшь, пациенту хамить не положено.

Кирк слегка приподнимается на руках, приподнимает тело, чтоб принять сидячее положение.

– Тогда заваливайся ко мне с бутыльком, а? А то скукота. Спок сейчас всё свободное время с бюрократией бодается.

– Ты, морда твоя… – Боунс оборачивается, смотрит на него пару секунд и заканчивает нелогично: – унылая. Пить тебе нельзя, регенератор хуже при взаимодействии с алкоголем действует. Разве что под чай.

– Согласен. – Воззриться на него умоляюще. – Давай, а? Ну не потрахаешься вечер.

– Скажи я тебе такое полгода назад, ты бы мне ухо откусил и стену прогрыз, сволота голубоглазая, – беззлобно отвечает доктор, снова поворачиваясь к схемам и сворачивая окна. – Ладно, щас реплицирую чай.

– Ну ты вон, нормально реагируешь…

Нога не болит, обезболивающие на борту хорошие. А вот класть, как захочется, нельзя. Поэтому – ёрзать, ёрзать и ещё раз ёрзать, пока доктор тыкается в кнопки репликатора.

И смотреть в потолок.

Да, полгода назад были счастливые времена. На сменах не дежуришь, только ремонт контролируешь. И есть куча свободного времени. И Спок здоровый.

– Ты знаешь, оказывается, брак – пиздец муторная штука. – Задумчиво в потолок. – Вчера Спок связывался с Новым Вулканом, чтобы получить разрешение на брак с представителем иного вида. А ведь не будь он полукровкой – не дали бы.

– Его и так не должны были дать, – МакКой, шипя, вытащил одну кружку с горячим чаем и торопливо отставил её на тумбочку. – Их же вроде осталось десять тысяч всего. Генофонд…

– Ну так и не дали ещё, просто Спок говорит, что должны. Через три-четыре дня. Максимум – неделя…

Кирк тянет к себе кружку, обхватывает пальцами. Горячо, да. Но чай хороший.

Постукивает ногтями о жёсткие края реплицированной посуды.

– Вчера – видеочат с адмиралтейством, сегодня юрист наш звонил. Завтра связываемся с ксенодепартаментом Земли. И документооборот страшный. Юрист говорит, было бы проще, если бы мы дождались окончания этой миссии, и тогда…

– Но ты же не утерпишь пять лет.

МакКой опустился на стул со своей кружкой. Потянуло крепким зелёным, его любимым.

– Кстати, к чему срочность-то? Коммандер от тебя никуда не денется.

Кирк кусает губы, рассматривая янтарную поверхность чая. Он тоже не сразу понял, почему торопится.

– А срочность, друг мой Боунс, к тому, что у нас нету этих пяти лет. У нас, может, дня лишнего нет. Попадётся на пути ещё одна такая планета, только нам повезёт меньше. У меня кроме него никого нет, и не будет, наверное, уже.