Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ) - Страница 10

– Да… сэр…

Чехов неловко примостился на краю кровати, искоса посмотрел на усевшегося доктора. Глаза светлые такие.

– У вас проблемы из-за меня… сэр?

– Нет, – МакКой покачал головой. Сцепил пальцы. – Просто я задолжал тебе объяснение. Тогда. Дело не в… – Он осёкся, вспомнив, что так саркастически говорила жена, когда они ругались в последний раз. «Дело, конечно, не в тебе, а во мне, Леонард…» Он ненавидел, когда его звали по имени. – Я сказал, что не хочу с тобой встречаться, из-за того что думал… Зачем обременять твою жизнь своим присутствием. Я старый, унылый и вечно ворчащий, короче… решил, что лучше не портить тебе жизнь. А в итоге, кажется, сделал только хуже.

Вот оно. В светлых внимательных глазах появляется надежда.

– В смысле… Я вас… то есть, я вам тоже…

– Д…да, – выдохнуть через силу. Пальцы слегка побелели. – Думал, ты забьёшь на меня и… найдёшь кого-то более подходящего. А ты… не забил.

Боунс внимательно разглядывал пол. Слишком внимательно. Из-под кровати высовывался краешек журнала и тарелка. Журнал был инженерный. Тарелка – немытая. И как-то из внимания выпал момент, когда Павел поднялся со своего места и присел перед ним, заглядывая в глаза. Всё ещё не может поверить в своё счастье.

– Можно… поцеловать вас? Просто… хотя бы раз…

– М… – МакКой подавился воздухом. Так дерьмово он не ощущал себя со дня, когда надо было сказать дочке, что они с её матерью больше не одна семья. Он с усилием расцепил пальцы. – Можно.

На небритые щёки ложатся его осторожные тёплые ладони, а потом глаза Павла совсем близко.

Лучше не смотреть. Просто закрыть глаза, просто не думать и отвечать робким недоверчивым губам. Хорошо, что это длится недолго.

Когда поцелуй прерывается, Чехов мокро прикасается губами к кончику его носа, потом к щеке.

МакКой неловко треплет его волосы. На ощупь чем-то на триббла похоже. Триббл. Дурацкая ассоциация.

Глаза открывать попросту страшно.

– Ты извини, – тихо и хрипло. – Непривычно.

– Да мне тоже. Доктор Мак… Леонард… можно завтра с вами… тобой… в шахматы сыграть?

Лысые трибблы Кирку в кровать

Цветочек

Вспомнилось как на одной какой-то планете во время увольнительной Кирк сорвал цветочек и некоторое время им пристально любовался. МакКой решил, съесть хочет, но нет, подарил девушке из инженерного.

Боунс мотнул головой и открыл глаза.

– Можно хоть сегодня. Смена у меня через четыре часа. И не зови Леонардом. По фамилии или Боунсом, там как хочешь.

– А как так-то? Мне нравится ваше имя. Твоё. Не привыкну никак.

Ладони Павла скользят по плечам, но ниже не спускаются. Останавливаются.

Святая Энтерпрайз как я с тобой буду

Чёрт

– Ладно, зови как хочешь. – Похлопать его по спине. Жест откровенно жалкий. – Чайку нам наколдуешь?

– Наколдую! – Тряхнул кудрями радостно, с энтузиазмом. Прямо в голове возникает его счастливое «семнадцать!» в первый день на корабле.

Не семнадцать уже.

Девятнадцать.

– Я тут недавно заметил, что в меню репликатора новый чай появился, – заявляет уже от репликатора. – Какой-то вулканский травяной сбор. Я думаю, это капитан Кирк для старпома напрограммировал, после пломикового супа и зелёного безалкогольного эля. Ну кто ещё-то мог? Я не делал, Скотти это ни к чему…

– Кирк мог. Погоди, у нас половина меню ещё вегетарианским станет. – Пальцы, стоило их без внимания оставить, опять сцепились друг с другом. Но возможность поговорить на другую тему радовала. – Особенно после их обручения.

– Стой… они обручились?

Да, теперь Чехов выглядит определённо счастливым. Вон как сияет – обернулся, глаза раскрыл.

– Так, даже если да, то это тайна капитана до официального оглашения.

– А, ну… тогда Сулу не буду говорить… – Кивнул, – хорошо, я понял. Я это к чему, тебе какой чай?

– Зелёный, – Боунс оторвался от созерцания своих рук. – Да, зелёный. Без сахара.

====== Я собираюсь от тебя огребать ======

Утро. Капитан Кирк совершает запланированный акт взаимодействия со своим старшим помощником. До начала смены полчаса.

И раздаётся стук в дверь. Кирк вжимает Спока глубже в кровать, жадно целует – открывать не хочется, не сейчас, когда у старпома так чувственно запрокинута голова, открывая беззащитное горло, так эротично прикушены губы. Но сам старпом настроен иначе – упирается ладонями в разгорячённую Джимову грудь.

– Тебе нужно открыть, – заявляет хрипло.

– Нет, – Кирк тянется к его губам. Спок (зараза) от поцелуя уходит. – Спок... хочу тебя...

– Иди. – Снова толчок в грудь.

В итоге пришлось вставать и даже набрасывать на себя халат, потому что голый капитан со следами спермы на животе – зрелище, субординации не внушающее.

За дверью оказался лейтенант Чехов. Увидев растрёпанного, раскрасневшегося капитана с тёмными припухшими губами, парнишка явно смутился.

– К... капитан... – Пробормотал стандартное приветствие, начиная краснеть.

– Капитан, да, Чехов... – Кирк страшно хочет побыстрее закончить разговор и вернуться к Споку. А то с него станется – решит, что до смены мало времени, и сам додрочит. – Говори.

– Капитан, я могу вернуться к своим обязанностям.

Чехов мнётся на месте, не решаясь поднять глаза выше пояса халата. Вроде бы, Спок вчера оставил там шикарный засос.

– Я в... рабочем состоянии, – лейтенант всё ещё гипнотизирует халат, но теперь со счастливой улыбкой.

Состояние у него рабочее.

Кирк тоскливо рассматривает светящуюся радостью мордочку Павла. Понятно, откуда такое “состояние”. Жертвенный агнец МакКоя машет выпущенными кишками с алтарного камня.

Дерьмово, когда долг диктует одно, а дружба – другое.

– Тогда сегодня альфа-смена твоя. Это всё.

Кивнув, попрощавшись, лейтенант уходит.

Капитан возвращается к Споку, приглашающе приоткрывшему край одеяла. Уже заползя внутрь, Кирк целует уголок его губ, щёку, скулу, и шепчет:

– Как же мне повезло с тобой, Спок...

На следующий день на падд МакКоя пришло сообщение от капитана.

Чехов восстановлен навигатором.

Работает хорошо.

Ты молодец.

Слава всем богам, с утра видеться с Павлом было не нужно. В обед тоже. А вечером к Боунсу, решившему расслабиться за хорошей книгой, в каюту зашёл Хикару Сулу.

Даже не стал здороваться (хотя они не виделись), заблокировал за собой дверь и воззрился на доктора очень обеспокоенно.

И молчит. Кусает губы.

– Что ещё от меня требуется? Изобрести варп-одиннадцать? – пробормотал МакКой, откладывая падд и садясь прямее. К Сулу обратился уже громче: – Вы по личному вопросу, лейтенант?

– Да, офицер, по личному.

Сулу чешет затылок. Выглядит сбитым с толку.

– Понимаете, Пашка – мой друг. И я хочу знать, что моему другу ничего не угрожает.

– Это чёртов космос, – завёлся Боунс, поняв уже, к чему рулевой клонит. – Тут каждый день всем что-то угрожает.

– Вы знаете, о чём я. – Хикару упрям. В Звёздном флоте нет не упрямых. Такие экзамены не выдерживают. – Пашка чах два года, и тут резко – сияет. Понятно, что это неспроста.

– Я его в обиду не дам. Это все вопросы?

– Я так и думал, что вы всё понимаете. – Сулу кивает. – Спасибо.

– Рад был помочь.

– Если возникнут трудности – я буду рад вам помочь.

Когда лейтенант уходит, МакКой встаёт с кровати и принимается ходить по каюте. Не особо большая. От стенки к стенке, от двери к стенке, и снова...

Теперь ты увяз ещё больше.

Поздравляю

Сраная жизнь

В этот раз Паша решил быть осторожнее. Доктору определённо не нравилось, когда что-то нарушало его привычную жизнь. Поэтому напоминать о себе слишком часто не стоило.

Хотя страшно хотелось забежать к нему хотя бы на пару минут в обеденный перерыв или перед сменой. Или после. Или отправить сообщение на падд. Но нельзя. Зато зайти вечером на пару часов, как раньше, поговорить о чём угодно и получить перед уходом поцелуй – можно. И уже одно это было настоящим счастьем.