Корабль призраков: Исландские истории о привидениях - Страница 19

— Верно, ты такой же драуг, как и я. А зачем ты встал из могилы?

— Чтобы поиграть этим грошом, — отвечает ему работник.

— Вот проклятие! — говорит покойник. — Как бы мне хотелось, чтобы у тебя было столько же денег, как у меня!

— А у тебя их много? — спрашивает работник.

— Да, — отвечает покойник.

И тут он выскочил с кладбища, а работник — за ним. Наконец они пришли на тун. Там покойник разгрёб ногами кочку и вынул оттуда сундук с деньгами. Они принялись рыться в деньгах, и так прошла вся ночь. А только начало светать, покойник собрался убрать деньги, но работник сказал, что ещё не посмотрел, какая у него мелочь, и снова разворошил всю кучу.

Тут призрак говорит ему:

— Нет, ты не драуг.

— Я драуг, — отвечает работник. — Вот пощупай. — И подаёт ему другую руку.

— Это правда, — отвечает покойник и снова начинает собирать деньги, а работник опять разбрасывает их по всей округе. Тут покойник рассердился и говорит: — Ты хочешь меня обмануть, ты — человек!

— Нет, — отвечает тот.

Тут покойник вцепился в него и почувствовал, что грудь холодная. Тогда он сказал:

— Верно; ты такой же, как я. — И опять принялся собирать деньги, а работник не решился вновь помешать ему.

Потом работник сказал:

— Я оставил свой грош в твоих деньгах.

— Ладно, пусть лежит, — ответил покойник и закопал всё так, что кочка стала такой, как прежде.

Потом они пошли обратно на кладбище.

Тогда покойник спросил:

— А где твоя могила?

— За церковью, — отвечает работник.

— Лезь туда первым, — предлагает покойник.

— Нет, — отвечает работник. — Лучше ты лезь в свою могилу первым.

И они проспорили об этом до самого рассвета. Когда настало утро, покойник прыгнул в свою могилу, а работник пошёл на хутор.

Потом он велел наполнить водой бадью и поставил под половицу. Там он переоделся в свои ночные одежды, выкопал сундук с деньгами и поставил туда же. И вот настал вечер, и все улеглись.

Этот работник спал напротив дверей бадстовы. Ночью повеяло гробовой гнилью: покойник пришёл, ударил что есть мочи в пол, а потом вышел. А работник — за ним.

Говорят, он так обработал могилу хозяина, что больше мертвец не ходил по ночам. А свои одежды и сундук работник погрузил в бадью, чтобы покойник не почуял от них запаха земли. Работник женился на вдове, они долго жили вместе, а этот рассказ кончается.

«Мертвецу не нужен нож…»

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

На одном хуторе на севере страны жила чета богатеев. Муж был очень охоч до денег и однажды осенью на весь рыболовный сезон нанялся гребцом на юге: он решил, что от этого прибыли больше, чем от сидения дома. Как жил каждый из супругов после отъезда мужа, неизвестно, но в День святого Торлаука[43] жена сварила копчёную баранину. Она нарезала её, сложила в корыто и поставила полное корыто на полку в кладовую. После этого она ненадолго вышла из кладовой — то ли в бадстову, то ли куда-то ещё. А когда она вернулась в кладовую, то увидела: её муж подошёл к полке, стал перед корытом, вынул оттуда кость и сдирает с неё мясо зубами. Они ничего друг другу не сказали, но женщине это показалось странным. Она подумала: невысоко же муж ценит её еду, раз хватает мясо руками! И она спросила: «Дать тебе нож?» Он ответил: «Мертвецу не нужен нож: он просто отрывает куски». Потом он исчез, и больше она ничего о нём не слышала. Но когда до неё дошли новости с юга, она узнала, что муж погиб: утонул незадолго до Рождества.

Другие рассказывают, что этот человек был скряга и всё накопленное зарывал в землю. Однажды он тяжко занемог и приготовился к тому, что больше никогда не встанет. Лёжа в постели, он давал жене различные указания о своих похоронах. Тогда он вспомнил, что у них в кухне хранятся жирные бараньи рёбра. Он велел жене в день похорон сварить их, нарезать и поставить корыто с ними на крышу дома. И вот хозяин умер, ему устроили похороны точно так, как он велел. Жена сварила бараньи рёбра и в тот же вечер поставила их, тёплые, в корыте туда, куда он просил. Немного погодя она вышла из дому и видит: её муж стоит у корыта и ест мясо руками. Тогда она предложила ему нож, но он ответил так, как было сказано, а потом исчез.

Денежный призрак

(Jón Árnason, 1956–1961, III)

Как-то раз умер бонд, который слыл богачом. Но когда стали делить его наследство, никаких денег не нашлось. А после похорон на хуторе заметили, что на кладбище по ночам стало неспокойно.

Один тамошний работник, человек не робкого десятка, решил покараулить ночью на кладбище. Он закутался в белое полотно, вымазался в освящённой земле и встал близ церковных хоров.

Когда солнце закатилось, из могилы бонда заструилась земля. А потом вылез он сам, в саване, подошёл к работнику, обнюхал его и спрашивает:

— Ты один из нас?

— Да, — отвечает работник.

— Пойдём со мной, — говорит покойник. — Развлечёмся сегодня ночью вместе!

И они пошли; покойник двигался так быстро, что работник не поспевал за ним. Покойник спрашивает его:

— Если ты один из нас, то почему же ты такой медлительный?

— А потому, — отвечает он, — что при жизни у меня ноги были больные, и теперь я из-за этого страдаю.

— Тогда лучше давай я понесу тебя, — предлагает покойник.

Он взвалил работника себе на закорки, и вскоре они подошли к амбару на том хуторе, где раньше жил этот бонд. Прежде замечали, что в амбаре нечисто: вещи в нём оказывались раскиданы и поломаны, но при этом ничего не пропадало.

Покойник взломал замок в амбаре, зашёл внутрь и давай хватать и переворачивать вверх дном всё, что там лежало; потом он шмыгнул под ларь, разгрёб там землю и вытащил бочонок, полный денег. А работник тем временем закрыл двери и заткнул все щели так, что внутрь не проникал ни малейший луч света. А когда он взглянул на деньги, они ярко сияли.

И вот мертвец высыпал все деньги из бочонка, разбросал их по полу и стал собирать обратно в бочонок, а человек мешал ему в этом, как только мог. И так было три раза. Потом работник почувствовал, что скоро рассветёт, и сказал:

— Скоро ночь кончится.

— Ночь ещё не кончилась, — ответил мертвец, — она только перевалила за половину. Обычно мне хватает времени высыпать всё из бочонка и наполнить его снова четыре раза, и ещё остаётся время на обратный путь и на то, чтобы устроиться в могиле.

И он снова высыпал деньги из бочонка и не догадался, что работник его задержал. Работник отворил дверь, а там уже давно рассвело. Покойник бросил свою кучу денег — и бежать, а работник побежал впереди него. Теперь ему ничего не стоило опередить покойника, потому что на дневном свету тот ослабел. Так он добежал до могилы, но человек обогнал его, привязал к своей рукавице верёвочку, протянул над могилой и говорит:

— Ты не вернёшься в свою могилу, если не пообещаешь мне, что впредь будешь лежать в ней тихо.

— Ты меня обманул, — отвечает покойник. — И всё же я дам тебе обещание, только позволь мне вернуться в постель.

Работник впустил его в могилу, и она закрылась. После этого человек тотчас направился на хутор (дотуда было недалеко), забрал все деньги и вернулся домой до того, как все встали. Он рассказал о том, что произошло, и все деньги оставили ему. Он решил, что хорошо разделался с покойником: все боялись, что мертвец придёт к ним опять, но он больше не приходил.

«Я был сухим, а теперь мне мокнуть!»

(Jón Árnason, 1956–1961, III)

Жили двое приятелей; один из них был богачом. В юности его содержала сельская община, но постепенно он сколотил себе состояние неустанным трудом. Есть такое поверье, что зарывший деньги в землю непременно разбогатеет. Так и этот человек закопал деньги именно с этой целью. А когда он умер, его другу приснилось, будто приятель пришёл к нему, показал, где спрятаны деньги, и попросил забрать их себе, объяснив, что ему надоело приходить к ним каждую ночь, но он, мол, всё равно будет являться три ночи подряд и требовать свой клад обратно, а потом перестанет. Он попросил приятеля не слушать этих его просьб.