Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.17 - Страница 186

– Ах, как вы наивны, принцесса! – воскликнул доктор. – Зачем нам капли, когда у нас есть лопаты, экскаваторы, саженцы, луковицы тюльпанов, семена для газонов, корм для воробьев и несколько тускарор.

– Тускарор?

– Не перебивай старших, ребенок! Откуда мне знать, что такое тускарора, если мне никто об этом не сказал.

– А я знаю, – сказала Алиса. – Это самая глубокая впадина в океане.

– В наших океанах нет впадин, – ответил доктор. – И лучше их не обижать. А то еще устроишь нам наводнение. Учти на будущее, в наших океанах есть только возвышенности!

– Хорошо, – согласилась Алиса, – давайте не будем говорить об океанах, но зачем вам лопата, чтобы лечить насморк?

– А вот это ты сейчас узнаешь, – ответил доктор и нажал на кнопку посреди своего стола.

Через несколько секунд дверь отворилась и вошла медсестра.

Алиса догадалась, что эта девушка медсестра, потому что на ней была белая шапочка с красным крестом, синий халат и пластиковые белые сапоги.

– Вы меня приглашали, доктор Ужнеболит? – спросила она.

– Я вас приглашал, медсестра Позаботя, – ответил доктор.

Алисе они показались детьми, которые придумывают друг дружке смешные клички.

– Пациент поддается лечению, – сказал доктор. – Но нам придется непросто. Готовьте бригаду.

Алисе стало неприятно. Кому нужна бригада, если у тебя простой насморк?

– Слушаюсь, доктор Ужнеболит, – громко произнесла сестра и вышла из кабинета.

А доктор обернулся к Алисе и сказал:

– Ты, наверное, удивилась моему имени. Так я тебе скажу – это вовсе не имя, а звание. Или скорее на-звание, а может даже, под-звание. Пока я учился в медицинском институте, меня называли Потерпитом и строго-настрого запрещали приближаться к пациентам, чтобы не навредить. Потом я поступил в ординатуру и там получил звание Ждиприеду. Когда я стал доктором, меня стали называть Самопройдет. И только через пять лет удачной работы я заслужил это высокое звание – Ужнеболит. Выше меня только наш профессор. И знаете, как его называют?

– Откуда же мне знать?

– Я скажу.

Но сказать доктор не успел, потому что Алиса почувствовала, что вот-вот чихнет. Она зажала себе нос, а доктор закричал:

– Только не это! Только не здесь! Только не сейчас.

Он подхватил Алису на руки и помчался к дверям.

Поэтому Алиса так никогда и не узнала, как надо называть здешнего медицинского профессора.

Доктор ногой распахнул дверь в сад.

Он бежал как от взрыва снаряда.

На середине газона он отпустил Алису, она упала, а доктор Ужнеболит тоже упал и покатился в сторону.

Алиса чихнула!

Доктор замер.

Земля вздрогнула. Отовсюду доносился низкий, страшный утробный гул.

Снова и снова по траве прокатывалась волна, и травинки клонились к земле.

Когда землетрясение кончилось, Алиса посмотрела назад.

В стене клиники появилась длинная кривая трещина. Крыша просела посередине.

– Ах, – прошептал доктор, садясь на газоне. – Такого зловещего, убийственного, грозного насморка у нас не наблюдалось ни-ког-да! Это супер-гипер-максинасморк.

– Ничего подобного, – возразила Алиса. – Самый обычный насморк. Каждый им болеет два раза в год.

– Несчастная крошка! – ахнул доктор. – Где же ты живешь? И почему ты до сих пор жива?

– Сама не знаю, – засмеялась Алиса.

– Медсестра Позаботя! – завопил доктор. – Вы меня слышите?

– Слы-шу, – донеслось изнутри дома.

– Чего же вы мешкаете?

– Ид-уууу!

Доктор поднялся и задумался. Потом приказал Алисе:

– Пациентка, попрошу никуда не двигаться.

А сам пошел к краю газона, где возвышался старый ветвистый дуб с таким толстым стволом, что в нем могла бы уместиться футбольная команда вместе с тремя судьями.

Доктор постучал по дереву стетоскопом, то есть трубкой, через которую доктора выслушивают своих пациентов, хотя это куда лучше умеют делать компьютеры.

И вдруг, к удивлению Алисы, в дереве образовалась черная щель, как раз достаточная для того, чтобы доктор вошел в нее.

Что доктор Ужнеболит и сделал.

Кора закрылась, и наступила тишина. Только пели птички и звенели кузнечики.

Алиса встала и подошла к дубу поближе.

На вид – дуб как дуб.

Вдруг послышался шум крыльев. Я бы сказал даже – грохот крыльев. И неудивительно, потому что с неба опустилась целая стая больших черных орлов с желтыми клювами и глазами. Они расселись на ветвях дерева, и ветви пригнулись под их тяжестью.

Орлы уставились на Алису желтыми глазами, словно хотели ее заклевать и искали место, где лучше начать клеваться.

И тогда Алиса поняла, что ей очень хочется убежать.

Конечно, лучше всего убежать бы с этой планеты. Но если это невозможно, то хотя бы подальше от доктора.

Конечно, ее поймают и снова начнут лечить, но почему бы не попробовать?

Ноги сами повели Алису прочь с поляны.

Она уже приблизилась к двери в дом, как дверь открылась ей навстречу и вышла медсестра в синем халате. Она несла в руке лопату.

– Не трясись, ребенок, – сказала она, – и не пытайся смыться. Мы тебя все равно догоним и обязательно вылечим. Ведь дело не только в тебе. Ты меня понимаешь?

Алиса ничего не понимала, но кивнула.

Но все же спросила:

– А зачем вам лопата?

– Чтобы лечить тебя, инопланетянка, – ответила медсестра голосом Серого волка, который изображает бабушку Красной шапочки. – А то ты весь наш мир погубишь.

Больше медсестра ничего не успела сказать, потому что кора дуба вновь разошлась и из дерева вышел доктор Ужнеболит.

Его лицо было краснее прежнего, хохолок на голове смялся, растрепался, один ус торчал вверх, а второй вбок.

– Ну и как, доктор? – спросила медсестра дрожащим голосом. – Есть надежда?

– Нелегко было прийти к модусу вивенди, – ответил доктор. – Но в конце концов здравый смысл победил. Мои рекомендации приняты. Действуем по шестому варианту. Желуди светлые, корни саженца полосатые.

– Вы гений, доктор! – Медсестра поднесла к губам свисток, висевший на золотой цепочке у нее на шее, откашлялась и дунула.

Раздалась пронзительная трель.

Орлы стаей взмыли с дуба, и дерево даже зашаталось.

Доктор шагнул к Алисе и сказал:

– Только не надо нервничать.

– Я не нервничаю.

– Я доктор, мне виднее. Ты очень нервничаешь. Лучше спой мне веселую песню моей юности.

– Но я не знаю веселых песен вашей юности.

– Как, ты не знаешь песню про гармошку и полотенце?

– Боюсь, что я ее не знаю.

– Я понял! – расстроился доктор. – Когда ее проходили в вашем классе, ты заболела свинкой.

– Может, вы мне напомните, о чем эта песня?

– К сожалению, я не учился в школе. Сразу из детского садика мама устроила меня в медицинский институт, где я и проучился двадцать три года.

– Ой, доктор, перестаньте шутить!

– Я неспособен к шуткам, – грустно ответил доктор.

На этот раз медсестра вышла не из двери, а показалась из-за угла больницы.

Она несла лопату наизготовку.

За ней шагали в ногу четыре медбрата. Все в белых фуражках с красными крестами.

Они тащили красные носилки, на которых лежало небольшое деревце. На ветках висели желтые желуди, а корни саженца были полосатыми.

За носилками шествовал медплемянник и держал в руке зеленую лейку, из которой при каждом шаге брызгала вода.

Замыкали процессию несколько медвнучат, которые волочили ведра с черноземом.

Когда вся процессия вышла на газон и остановилась в центре его, у клумбы, на которой ничего не росло, из дверей больницы выбежал большой мохнатый пес. Он тут же поднялся на задние лапы, и оказалось, что к его животу прикреплен большой барабан. Пес взял в лапы палочки и начал выбивать дробь.

Доктор Ужнеболит приложил пальцы к виску, отдавая честь этой процессии.

– Смотри, Алиса, – сказал он, – внукам расскажешь.

– Разрешите приступать к операции? – спросила медсестра.

– Одну минутку, – ответил доктор. – Ты же знаешь порядок!