Футуриф. Токсичная честность (СИ) - Страница 35

Исламские центры, которые выросли, как на дрожжах (а точнее — на деньгах арабских шейхов) в разных городах Нидерландов, не только тратили средства, но и приносили «отдачу». Схема проста: голландскую девушку обращают в ислам, переименовывают из (например) Евы в (например) Лейлу, и получают на нее новый паспорт, где пол-лица не видно из-за хиджаба. Лейлу выдают замуж за Абдуллу, а ее паспорт продают, как инструмент для трафика «эскорт-девушек» из Восточной Европы. По «хиджабному» паспорту может летать попеременно целая вахтовая бригада «ночных бабочек»…

…Но, точно так же по такому паспорту могут летать и «крупные птички», которые, по серьезным причинам не могут перемещаться под своими «родными» именами. В данном случае, «птичка» была весьма крупная (если судить по досье в спецслужбах). «Друзья друзей» организовали ей перелет по этому паспорту. Но с условием, что она возьмет с собой телефон Линды Вилворт, и включит его на крейсерской высоте, чтобы показалось, будто вдова цветочного короля с фальшивым паспортом летит этим рейсом.

До прибытия рейса на Занзибар оставалось 11 часов, и сюжет детективной драмы сейчас разворачивался в самом Амстердаме. Полицейские экипажи «Отряда-Е» (полицейского подразделения по борьбе с экстремизмом и организованной преступностью) мчались к аэропорту, чтобы задержать вдову Вилворт и адвоката Оффенбах, но… Опоздали. Оба сотовых телефона, служивших для полиции радиомаяками, выключились. Первый, как отмечалось, улетел на Занзибар, а второй…

…Второй лежал в кармане у девушки, одетой в рабочий комбинезон развозчика пиццы «Сорренто». Девушка катилась на скутере (тоже украшенном эмблемой сети «Пицца — Сорренто») из аэропорта Схипхол на северо-восток, к центру Амстердама. Она была человеком-невидимкой (как в одном из рассказов Честертона был невидимкой убийца, переодетый почтальоном). Ну, кто будет обращать внимание на развозчиков пиццы? А обратить внимание стоило бы — поскольку этим конкретным развозчиком пиццы была адвокат Елена Оффенбах, и сейчас она ехала, чтобы подложить огромную свинью тому самому «Отряду-Е». Впрочем, на углу Эйнштейнвег и Шинкелл она зашла в пиццерию упомянутой сети, и загрузила в контейнер-багажник дюжину больших пицц.

Она ехала не в усиленную тюрьму-изолятор (куда несколько часов назад был доставлен задержанный Сван Хирд), а в Главное Управление Криминальной полиции. Тому было рациональное объяснение: некий «друг друзей» прислал ей SMS:

Это сообщение, после короткой проработки с планшетника через Интернет, дало Елене достаточную информацию. Сван Хирд увезен на ночной допрос в ГУ КП к следователю «Отряда-Е» Назифу Маймуну, этническому марокканцу, который получил свой ранг не вследствие квалификации, а по «лимиту толерантности» (на должности следователей в Криминальную Полицию следует принимать сколько-то мусульман). Слово-указатель «тупой» означало, что следователь Маймун работает так грубо, что уже попадал под прицел прессы. И правда: в сетевой прессе он упоминался в связи с нарушениями прав арестантов и давлением на свидетелей. Подобные субъекты (как было известно Елене) избалованы толерантным отношением, и именно их используют неформальные около-полицейские деятели, когда кому-то надо кого-то «прессовать».

Ну, что ж. Елена Оффенбах представляла, как играть против такого оппонента…

Сван Хирд, грубо разбуженный и доставленный на допрос, уселся за стол, и глядя покрасневшими глазами на смуглого, высокого мужчину, этнического марокканца, растерянно спросил:

— Что происходит, а? Ночные допросы запрещены, разве не так?

— В делах о терроризме это допускается, — ответил тот, — я следователь Назиф Маймун. Сосредоточьтесь, герр Хирд, и начнем разговор под аудио-запись…

Марокканец демонстративно поставил на середину стола диктофон и нажал кнопку.

— …Первый вопрос, герр Хирд: как давно вы сотрудничаете с каморрой?

— С кем — с кем?

— С каморрой, неаполитанской мафией. Так, как давно?

— Слушайте, Маймун! Я без понятия, о чем вы!

— Правда? А почему же тогда вас берется защищать адвокат, работающий на каморру?

— Черт! — воскликнул Сван, — Моя знакомая, Линда Вилворт, узнала, что я арестован, мой обычный адвокат отказался, и я в дерьмовом положении. И она мне предложила своего адвоката, Елену Оффенбах. Я без понятия, на кого еще работает этот адвокат.

— А как давно вы встречаетесь с Линдой Вилворт?

— Никак! Мы познакомились по телефону, и хотели встретиться. Я приехал в коттедж, который она арендовала. Там ваши долболомы меня сцапали. Вообще, какого черта? Я ничего не нарушал. Объясните, следователь, в чем дело?

— Я объясню, — пообещал Назиф Маймун, — но позже. А пока вы мне объясните: почему женщина, знакомая с вами, как вы говорите, по одному телефонному звонку, начинает помогать вам, и дает вам своего адвоката, который обходится ей в немалые деньги?

— Черт! Откуда мне знать, почему? Может, я ей понравился!

— Это не объяснение, герр Хирд. Чудес не бывает. Лучше признавайтесь честно: какие отношения у вас с каморрой, и какие услуги вы оказывали Линде Вилворт?

— Никаких, черт возьми!

Гало-рок музыкант раздраженно хлопнул ладонями по столу.

— Не нервничайте, герр Хирд, успокойтесь, потом продолжим, — Маймун нажал кнопку выключения диктофона, наклонился к арестованному, и зашипел ему в лицо, — Слушай внимательно! Линда Вилворт проворачивает аферу с наследством убитого мужа! Есть подозрение, что это она его убила, чтобы присвоить больше полмиллиарда евро. И, она скрывается от правосудия, а ты попался, и получишь 20 лет за связь с мафией. Только я сейчас могу тебе помочь! Подпиши признание, что ты работал на Линду Вилворт, но не подозревал, что она связана с мафией, и замышляет убить мужа. Тогда я смогу оформить тебя, как не информированного соучастника. Ты получишь маленький срок. Может быть, мы даже убедим суд освободить тебя с учетом деятельного раскаяния!

— Я же написал, что не буду отвечать без адвоката, — не очень уверенно ответил Сван.

— От адвоката откажись, — жестко сказал следователь, глядя ему прямо в глаза, — такой адвокат, это для тебя дверь тюрьмы. Елена Оффенбах нанята на деньги каморры.

— Что-то мне не вериться… — тихо пробурчал Сван Хирд, — …Где написано, что Линда связана с мафией, и убила своего мужа? И где написано, что Елена из этой мафии?

— Читай вот тут! — приказным тоном заявил Назиф Маймун, и толкнул в сторону Свана листок бумаги с отпечатанным текстом, а потом толкнул другой лист, тоже с текстом, и авторучку, — а вот здесь подпиши и поставь дату.

— Ну… Подождите, я хоть прочту, что там напечатано, в этой бумаге про Линду…

И началась борьба фирменного голландского упрямства Свана Хирда против напора следователя-марокканца. В общем-то Маймун не давил в полную силу. Он считал, что у него в запасе время до утра (только тогда, если задержанный не подпишет признание, то придется его освободить — ведь на него нет абсолютно ничего). Но, так получилось, что ресурс времени у следователя стремительно истекал…

…Поскольку Елена Оффенбах уже привезла пиццу. Тут надо уточнить, что сотрудники ГУКП действительно заказывали пиццу (ведь в вечернюю смену людям хочется кушать точно так же, как и в дневную). Дежурный сержант в холле Управления окинул слегка заинтересованным взглядом девушку в фирменном комбинезоне пиццерии, с обычным контейнером на плече.

— Первый раз сюда возите, девушка?

— Да, — она улыбнулась, — я только с сегодняшнего дня работаю.

— А-а, понятно, — сержант тоже улыбнулся, — Значит, порядок такой. У вас есть с собой паспорт, или водительские права, или любой ID?

— Права, — ответила она и протянула ему стандартную водительскую карточку.

— Так. Секунду, я проверю… — сержант протащил штрих-код карточки по сканеру. На мониторе появилась строчка:

«ID действителен. Елена Оффенбах. Гр.: Нидерланды. В розыске не значится».