Фанткритика — это просто - Страница 64

Демоны, чудища, боги, солдаты и бандиты, трупы и кровь — важные составляющие рассказов Стивена Эриксона, Джеймса Энджа, Тима Леббона, Грега Киза, Джо Аберкромби. В рассказе последнего есть примечательная строчка: «Ни единого намёка на романтику»…

Лишь тройка рассказов явно выделяется на таком фоне. Вообще нет никаких мечей в «Полной рабочей неделе» К. Дж. Паркса, единоборства происходят «в голове» — ведь «волшебников не бывает, просто наука, в действии которой ещё не вполне разобрались». В рассказе Майкла Ши «Руб, мастер-колорист» очередным «спасением мира» занимаются не только некромант с безжалостным воином, но и «маляр», а главной движущей силой является случай. Оригинален, несмотря на название, рассказ Скотта Линча «В книгохранилище». Вроде бы, чего проще — вернуть книгу в библиотеку… А если это колдовская Живая Хазарская Библиотека? Ведь неспроста девиз её библиотекарей «Найти. Возвратить. Остаться в живых»! И не так-то это просто!

Для поклонников фэнтезийных сериалов эта антология — замечательная возможность ещё раз погрузиться в миры любимых авторов. Читателям, относящимся к «мечам и магии» несколько настороженно, рекомендовать сборник как «уникальный» не совсем корректно, трёх нестандартных да трёх достаточно оригинальных рассказов из семнадцати, включенных в него, для этого маловато.

Привидения в Англии (и в США, и в Австралии) давно стали элементом национальной культуры. В России, тем более в СССР, случиться такого, естественно, не могло, но читать о призраках любят и россияне. Тому подтверждением представительная антология «рассказов о призраках»: сорок пять историй тридцати двух англоязычных авторов XIX–XX веков, посвящённых загадочным и сверхъестественным событиям (причём более половины публикуются на русском впервые). «Сигнальщик» (1866) Чарльза Диккенса, «Духи в Грантли» (1878) Леонарда Кипа, «Пирушка с привидениями» (1891) Джерома К. Джерома и ещё немало классических рассказов подобного рода.

Но примечательна антология рассказами «неклассическими», в которых призраки не совсем готические… В «Потерянной комнате» (1858) предшественника американской «сайнс фикшн» Фиц-Джеймса О’Брайена вполне вещественные «призраки», захватывающие и преобразующие комнату героя, прибывают из «ниоткуда», которое может трактоваться и как другое измерение… В повести «Лицом к лицу с призраками» (1859) лорда Бульвер-Литтона, занимавшегося когда-то оккультными опытами, появление «тьмы» — достаточно вещественного призрака — объясняется найденным в потайной комнате «странным аппаратом», похожим на компас со стремительно вращавшейся стрелкой, а также двойной пентаграммы с надписью на латыни и тому подобными «артефактами». «Клуб привидений» (1894) американца Джона Кендрика Бангза, рассказывающий о жизни после смерти в некоем ином мире, привёл к появлению его романа «Плавучий дом на Стиксе» (1895) и термина «бангзианская фантастика», а впоследствии — к «Миру Реки» Филипа Жозе Фармера. «Профессор египтологии» (1904) австралийца Гая Ньюэлла Бусби, создателя некогда популярного образа мага и оккультиста доктора Никола, рассказывает о перевоплощении египетского фараона в профессора начала XX века, что вполне может трактоваться и как проявление генетической памяти. В «Одержимом доме» (1912) американца Сакса Ромера, «отца-создателя» гениального злодея Фу Манчу, невидимый и обжигающий граф де Стано бессилен перед теми, кто не боится его… В «Корстофайне» (1928) Эдварда Фредерика Бенсона, любителя научных рассуждений о природе сверхъестественного, выдвигается гипотеза, что прошлое, настоящее и будущее неотделимы друг от друга. «Они представляют собой единую точку в вечности, воспринимаемую целиком и со всех сторон сразу» — чем не пра-эвереттика!

Какие же они разные, эти привидения! Благодаря составителю Людмиле Бриловой с их разнообразием могут ознакомиться и отечественные читатели.

Под обложкой небольшой книжки собраны почти три десятка рассказов и зарисовок — старых, пятидесятых годов (но в первоначальной авторской редакции), и рассказов совсем новых. Большинство — о детях, подростках и стариках из городка Гринтаун, первые известия из которого читатели всего мира узнали из романа «Вино из одуванчиков». «Лето кончилось» — таково название открывающего сборник рассказа 1948 года. «Всё лето в одну ночь» — ещё один рассказ… Лето не кончается никогда! — совсем не скрываемый смысл-месседж сборника замечательного писателя. Нужно только уметь видеть не совсем очевидное, нужно только совершать не принятые в закоснелом обществе поступки. Как сбрасывающая каноны-оковы тридцатипятилетняя учительница из первого рассказа.

Фантастических рассказов в сборнике — раз-два и обчёлся… Но издали же сорок с лишним лет назад в знаменитой серии издательства «Мир» «Зарубежная фантастика» брэдбериевское «Вино из одуванчиков», а эта книга — из того же ряда. Так не бывает? «Всякое бывает» — это название рассказа о любви ученика и учительницы, написанного шестьдесят лет назад. Это история совсем не удивительная… А вот горящая пламенем племянница Марианна, каждый вечер меняющая любовников («Большой пожар»), и сорокалетнее добровольное затворничество, каковое заставляет прервать старая любовь («Мисс Бидвелл»), и «Крик из-под земли» (совсем не «корня мандрагоры»), и взгляд «сквозь запылённое стекло» («Кладбище (или Склеп)»)… Чтоб доказать — настоящих красавиц быть не может, молодой парень даже раскапывает могилу (рассказ «Красавица»). Что же он находит в гробу? Молодой побег зелёного папоротника, листок летней мяты, персик, фиалку, розу… Тут и понимает: «Она красавица». Всё бывает… «Любовь — прекрасная штука» (и никакого «приворотного зелья» ей не надо), первый поцелуй — «очень нежный», а как замечательно «плыть сквозь прозрачную стихию снов и яви» (в «Летней прогулке» 1979 года).

В конце книжки — десяток новых совсем коротеньких рассказиков, обо всём на свете. «И все эти чудеса предсказал один-единственный прорицатель» — так заканчивается последний рассказ… Все эти чудеса нам показал один-единственный писатель! Брэдбери за девяносто, а он по-прежнему выдаёт новые книги, их по-прежнему можно читать с удовольствием. Это не фантастика, настоящая реальность!

Все же реклама — «двигатель»… Внимание к этой книжке привлек вынесенный на переплет слоган «Последний перевод Ильи Кормильцева» — так вот и познакомился я с творчеством «виртуоза жанра industrial» Саймона Логана. В его сборнике, вышедшем на английском семь лет назад, одиннадцать рассказов, и в каждом из них эта «индустриальность» присутствует, пусть и в разной мере. Все они «сконструированы», все являются конструкциями искусственными… Кое-кого это восхищает, рецензент из «The Alien Online» написал: «Впервые после Джеймса Балларда появился автор, способный перевести индустриальный язык в поэтический с таким шиком»… А по мне так нет никакого «шика», выражениями (ху…, бля…, жо… и т. п.) я и так «наслаждаюсь» ежедневно!

Дефективные «инженеры»-утильщики занимаются на свалке переработкой отходов (рассказ «Призма»). Дети конвейера, появляясь на свет «с конечностями и лицами, снабженными резаками»(?), ведут они борьбу за бесцельное существование… «Я здесь чужой» — основная тема и «Призмы», и рассказа «Коаксильное существо[там наверху]». Во втором заметно, что Кормильцев по образованию химик, а Логан явно не инженер-электрик. Жизнь «на вершине опор ЛЭП» как-то не очень жизненна…

Рассказ «Нетадеталь» — о бесчеловечном конвейере, изготавливающем «рабочих для работы на нашей фабрике». В рассказе «Вспышка» основная мысль выражена ясно: «Нет смысла разрушать то, что ненавидишь… Разрушай то, что любишь».

Рассказ «Вроде насекомых» все же задевает за живое, ведь его персонажи так говорят о жизни своей: «ползаем по свежей падали и пытаемся получить от нее все», или: «что нужно сделать, если встретишь бога? Отсосать у него — а затем убить!» А вот в «Расстройстве чувств» жестокость опять «ненастоящая» — даже при достаточно выверенной выстроенности поступков Виктора и Вани (это женское имя), которые «оба были убийцами». Не обошлось здесь без русских, как и в рассказе «Кровеобмен», в котором некие Николай Новаков, Валерия Кодченко и прочие занимаются эрзац-вампиризмом с помощью технических средств для переливания крови… «Бесконечный цикл флеботомии, утонченной страсти…»