Дневники Фаулз - Страница 35

Изменить размер шрифта:

Все это навевает меланхолию. Бедность не позволяет думать об обладании Дж. по меньшей мере еще год. Помолвка тоже отпадает. Длительное, затяжное расставание, расстояние в сотни миль. И еще я боюсь ошибиться. Вдруг Дж. не та — единственная. Ведь она всего лишь первая любовь. Но сейчас все в моей жизни идет вкривь и вкось, и мне кажется, что с Дж., напротив, все пошло бы как по маслу. Нет, не то. Просто я интуитивно, бессознательно чувствую, что мне необходимо с кем-то жить, поделить себя. Я слишком отяжелел: мне не выдержать собственного веса. Образования, в широком смысле слова. Огромный, многообразный мир становится суккубом, когда поглощает созревшего юношу Большинство браков приходится на первые двадцать пять лет жизни, одна из причин заключается в том, что именно в это время молодые люди начинают ощущать в себе сокрушительное множество образов мира и чувствуют, что должны от этого избавиться. Они уже не могут в одиночку противостоять миру. Что-то в этом роде я чувствую сейчас. И для меня Дж. с ее душевной теплотой и сочувствием — оазис. То, что она француженка, значения не имеет. Я художник, многим обязан Франции и уважаю эту страну не меньше, чем родину. Во всяком случае, с Дж. мы хорошо ладим. И нас влечет друг к другу. На днях мы говорили о том, чтобы перейти к настоящей близости. Я признался, что хочу ее. Но она сопротивлялась. «Pour moi c’est une chose si serieuse. Je ne le pourrais pas»[175]. Признаться, при этих словах, несмотря на сильное желание, я почувствовал почти облегчение. Мы подолгу ласкаем друг друга. Но сложностей слишком много, и ее целомудрие меня восхищает. Ведь оно никак не связано с условностями. Мы все это обсуждаем. Просто она слишком высоко ставит чувство любви — то, что является главным в достойном человеке. А любовь и распутство не самое лучшее сочетание. Противостоять этому не значит быть сентиментальным. Я говорю так, зная, что у меня самого при определенных обстоятельствах не хватило бы воли сопротивляться распутству. Я не задумываясь завтра же стал бы спать с Дж., согласись она на это. Но ее отказ восхищает меня. И дело тут совсем не в браке. Брак — это узаконенное удобство. С точки зрения метафизической религии, где сильно духовное начало, подобное таинство так же нелепо, как крещение или конфирмация. Но в религиозном символизме есть своя истина. Не прелюбодействуй — замкнутый круг. Здесь присутствует все то же обдуманное и добровольное уважение к чувству любви. Существует два пути к обретению любви — во-первых, через опыт, когда после множества любовных приключений наконец останавливаешься на наиболее пикантном и многообещающем варианте. Но такой союз рискует подвергнуться новому преобразованию — ведь тут экспериментальный подход к любви. Существует и второй путь, когда дар девства сохраняешь до дня, когда навсегда вверяешь себя другому человеку. И не только этот дар, но и все предыдущее воздержание. По-своему это более отважный поступок, чем жить безнравственно. Безнравственность уже утратила былой шик — это все равно что класть все яйца в одну корзину.

Уважение к чувству любви отсутствует у многих людей. Когда завязывается такой роман, как у нас с Дж., спать вместе считается современным, объяснимым, почти нормальным явлением. Каждый вечер сотни девушек знакомятся с мужчинами на танцах, а потом совокупляются с ними. Это животная связь, свободное действие, но при полном отсутствии воли. В нашем случае воздержание происходит по нашему желанию. Здесь больше свободной воли, чем следования запрету. Уважение к чувственной стороне любви — форма самоконтроля. Если можно что-то успешно противопоставить цинизму (а он в нашем абсурдном и относительном существовании становится естественной, спонтанной и потому в 1951 году распространенной реакцией), так это истинное уважение к любви. Веру в то, что любовь может принести нечто большее, чем чисто физическое наслаждение. Единственно подлинное — хоть, к сожалению, и временное — убежище. Истинную надежду.

Все это ex cathedra[176]. Лично для меня звучит надуманно. Во мне не живет моралист. Но я могу постараться и направить практику на путь морали.

Старик, превозмогая боль, идет, прихрамывая и опираясь на две палки; у него не слишком чистые седые, отвисшие, как у моржа, усы; поношенный черный пиджак. Этот очень старый, немощный человек переходит мокрую после дождя улицу у «Кафе де ла Пэ». А мы двое, молодые, тайно прижимающиеся друг к другу бедрами, сидим в кафе и пьем кофе после ленча.

16 марта

Дж. Сегодня мы расстались на две недели. Это будет своеобразной проверкой. Не так давно я пережил затяжной приступ депрессии — казалось, надо мной сомкнулись морские волны и я лишь изредка, подобно дельфину, выныривал на поверхность, переживая резкие смены настроения, в том числе иногда и радость, но по большей части чувствуя себя больным. Джинетта вытащила меня оттуда, подарила надежду. Я все больше раскрываюсь перед ней, и хотя какая-то доля театральной аффектации в этом присутствует, в основном я искренен. Исповедь приносит невероятное облегчение. Я пытался объяснить ей, почему так одинок, рассказал о пропасти между мною и родителями.

Университетский ресторан закрыт с сегодняшнего дня. Висит объявление: «Студенческие талоны нигде больше не принимаются». Для меня это оборачивается серьезной финансовой проблемой: в других местах придется брать самые дешевые блюда. Теперь я уж точно никуда не поеду. У меня всего 10 тысяч франков до следующей выплаты, и, даже если я буду питаться скверно, 5 тысяч уйдет на еду. Экономия, экономия.

Вчера вечером я написал небольшой рассказ о «Кафе де ла Комеди». Короткий, без прикрас. Это будет опус 1, — надо все же вести учет своим сочинениям.

17 марта

Суббота. Невыносимое чувство одиночества, одолевают предчувствия. На ужин съел два яйца вкрутую, 50 граммов паштета, толстый ломоть хлеба (заплатив за все 69 франков) и выпил чашку какао. Пойти в этом городе некуда. Мучительная жажда общения. А ведь часто, когда я нахожусь среди людей, хочется быть одному. Никак не могу усадить себя за работу.

Концепция слезливости в трагедии. Можно сказать, сырость, пышная витиеватость, болезненность, раздумья заложены в самой природе трагедии. Только у греков была подлинная трагедия. Испепеляющая, сухая, единственная жидкость, единственный подвижный элемент в ней — кровь.

Т С. Элиот. Его мнения невозможно оспорить, и это бесит. Он как пробный камень для творчества. Его стиль — логический итог Флобера и Малларме. И все же он так и не осмелился сойти со своей вершины и ступить на тропу великих. В творчество он не вкладывал сердце и останется в литературе холодным каменным изваянием. Возможно, в этом он схож с Малербом[177].

21 марта

Сегодня после ленча серые, унылые облака исчезли и на яркой синеве неба показалось солнце. На востоке — дул легкий восточный ветерок — высоко и таинственно закрутились крупными завитками перистые облака, они напоминали колыхавшиеся замки или руку со множеством пальцев, тянувшихся к середине неба. Воздух свежий, солнце пригревает — чудесное сочетание. И я отправился на прогулку. Заново открывать местность. Вдоль долины Буавра к grottes de la Norée[178]. Долина тихая, но люди здесь живут. Сейчас она вся в зелени и искрится водой: Буавр разлился и затопил низины. Дорога шла вдоль русла реки, путь преграждали тополя и ольха.

Я вышел в три, и когда к пяти часам, пройдя пять миль, вернулся, изрядно уставший, домой, облака затянули длинными неровными полосами все небо. На прогулке необъятный простор, классически ясные, словно умытые пейзажи. На пути мне встречались женщины и дети, они несли букетики фиалок, примул, чистотела. Вдоль реки отдельными группками растет первоцвет. Первоцвет — замечательный пример артистизма природы; она более художник, чем натуралист. Эти цветы распускаются, излучая joie de vivre. Soleils d’or[179]. Прекрасный миниатюрный символ весны. Простота и bon goût[180].

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com