Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты - Страница 75

Устроив свой лагерь, подобный движущемуся городу, сел Мриганкадатта со всеми и стал советоваться. «Следует ли мне идти на свадьбу в Удджайини или нет?» — спросил он царей и министров, и они ответили ему на это: «Злопамятен этот царь, и с чего бы быть добру от посещения его дворца? Да и нет никакой нужды — ведь его дочь у нас!» И когда так единодушно они порешили, спросил царевич брахмана Шрутадхи: «Почему молчишь ты, брахман, словно опечален чем-то? Скажи нам, согласен ты с этим или нет?» И ответил ему Шрутадхи: «Если будешь ты слушать, то вот что я тебе скажу — думаю я, что нужно отправиться тебе в палаты Кармасены. Нет в его послании злого умысла — иначе почему бы он, могучий, у которого похищена дочь, покинул поле битвы и ушел восвояси? Что сделает он тебе, если ты с войском своим пожалуешь к нему? Только подружиться с тобой он может и будет твоим союзником. Не хочет он, чтобы свадьба твоя с его дочерью не по закону была устроена. Так что сказал он правду, и следует тебе пойти к нему!»

И когда Шрутадхи кончил свои слова, все одобрили его мудрую речь и говорили: «Верно! Верно!» Заговорил тогда царевич: «Что ж, пусть так! Но не пристало мне устраивать свадьбу без моих отца и матери. Пусть кто-нибудь отсюда отправится позвать их, и, когда узнаю я о их согласии, тогда сделаю все то, что следует сделать». Сказав это, подумал он и направил послом к родителям своего министра доблестного Бхимапаракраму.

Пока все это происходило, там, в городе Айодхье, его царственный отец Амарадатта со временем узнал от людей, что то дело, из-за которого изгнал он царевича Мриганкадатту из страны, было клеветническим наветом Винитамати. В гневе казнил он злокозненного министра со всей его родней и, сильно загоревав оттого, что несправедливо изгнал сына, оставил столицу, уединился вместе с женами в святилище Хари, называемом Нандиграма, и стал совершать великие подвиги. Он уже долго там находился, когда донесли ему соглядатаи, что в Айодхью примчался верхом Бхимапаракрама. Увидел герой город Айодхью повергнутым в горе изгнанием царевича, словно снова переживал он потрясение, случившееся в ту пору, когда был изгнан Рама. Расспрашивали горожане Бхимапаракраму о том, что случилось с царевичем, а из уст их услышал о том, что происходило-в городе. И тогда отправился министр в Нандиграму. Увидел он там царя, тело которого истощено было непрестанными подвигами, и его цариц, — всех истосковавшихся по вестям о сыне. Подошел к нему Бхимапаракрама и пал в ноги, и, когда царь поднял его и обнял, и стал расспрашивать, заливаясь слезами, сказал ему министр: «Добыл сын твой Мриганкадатта благодаря своей доблести, божественный, дочь царя Кармасены Шашанкавати. Но, преданный родителям, считает он, повелитель, недостойным праздновать свадьбу без тебя и твоей божественной супруги. Потому послал он меня сюда, и вот я здесь перед тобой. Склонив голову к земле, велел передать твой сын, что ожидает он вас, а сам находится в Канчанапуре, во дворце повелителя шабаров Маябату. Послушай теперь о том, что с ним было». Произнеся это, поведал Бхимапаракрама обо всем случившемся с его повелителем, начиная с жизни в лесу и горести разлуки и кончая битвой с царем Кармасеной, закончившейся примирением.

Услышав, что все с сыном благополучно, и преисполнившись решимости поскорей увидеть сына, пожелал царь Амарадатта немедля отправляться ему навстречу. Сел он с царицей на слона и с царями, ему подвластными, и с министрами, и с войском из слонов и всадников отправился в путь. Немного прошло дней, и ничто ему в пути не препятствовало — вскоре достиг царь лагеря сына в стране правителя шабаров. Узнав об этом, поспешил ему навстречу заждавшийся Мриганкадатта со всеми царями и друзьями. Только завидя отца, соскочил Мриганкадатта с коня и припал к стопам отца и матери, сошедших со слона. И вот уже обнял его отец: заполнило тело — руки, любовь — сердце, слезы — глаза. Обняла его и мать, долго тосковавшая в разлуке с ним и теперь снова и снова вглядывавшаяся в лицо сына — никак не могла она отпустить его от себя, словно страшась новой разлуки.

Склонились перед Амарадаттой и его супругой все цари, друзья Мриганкадатты, имена которых он назвал отцу, а супруги с любовью приветствовали друзей своего единственного сына, не оставивших его в беде. Когда же вступил Амарадатта в столицу царя Маябату, увидел он и невестку свою, склонившуюся к его стопам. Приняв дары, царь с женой и невесткой вернулся к себе в лагерь, и там совершил трапезу вместе с сыном и со всеми царями, и счастливо провел тот день, наслаждаясь пением и танцами, — считал он, что достиг цели жизни благодаря тому, что сын его Мриганкадатта, будущий верховный повелитель царей, обрел такую славу.

В это время мудрый царь Кармасена посовещался со своим министром и отправил к Мриганкадатте посла, вот что поручив передать царевичу: «Раз, почтенный, не прибудешь ты в Удджайини, то посылаю я к тебе сына моего Сушену — он, как положено, отдаст тебе в жены свою сестру Шашанкавати, так что будет свадьба совершена без нарушения обычая, о безупречный, если почитаешь ты нашу дружбу». Так было написано в послании, и так было велено послу передать царевичу на словах. И когда Мриганкадатта в отцовском шатре выслушал это послание, его отец сам дал ответ послу: «Кто еще, кроме царя Кармасены, может произнести такие прекрасные слова? Любит он нас и уважает и потому пусть присылает своего сына Сушену, а мы все сделаем, чтобы свадьба была, как положено». С этими словами, с таким ответным посланием отправил царь посла, как следует почтив его, а сам обратился к сыну и Шрутадхи, а также и ко всем царям: «Отправитесь вы теперь в Айодхью — там достойнее будет отпраздновать свадьбу и принять Сушену! Пусть царь Маябату дождется здесь Сушену, а когда тот придет, пусть тоже поспешает с ним в Айодхью! Мы же направимся туда пораньше, так как нужно как следует приготовиться к свадьбе». И все согласились с тем, что сказал царь.

На другой день все, добившиеся успеха, — великий царь Амарадатта вместе с царицей, Мриганкадаттой, Шашанкавати, царями, министрами и воинством, — оставив Маябату дожидаться Сушену, отправились в путь. И движение войска было подобно движению могучего и грозного океана, где сотнями волн вздымались бесчисленные ряды скакавших всадников, а несметные полчища пеших воинов двигались бесчисленными рядами, заполняя все страны света; и из-за гула идущего войска неслышными были какие-либо иные звуки. Тучи пыли были подняты войском, и Земля спутала день с ночью, а из-за того, что покрыта она была подобными грозовым тучам, яростно ревущими слонами, стала она сама похожей на небо. Так продвигаясь путем-дорогой, отец с сыном достигли дворца повелителя киратов Шактиракшиты. Остановились они там на один день отдохнуть, а Шактиракшита и отца, и сына, и всю их свиту, и всех их слуг одарил богатыми дарами — драгоценными камнями, золотом и одеждой — и угостил их. А затем они снова двинулись в путь и со временем достигли города Айодхьи. Вступили они в него словно в озеро, по которому точно от ветра ходили волны от развевающихся знамен и над которым летали красные гуси. Дворцы же, крыши которых были усеяны непередаваемой красоты горожанками, казалось, качались, будто расцветшие на нем лотосы, и глаза горожанок, жаждущих узреть царевича, возвращавшегося после долгого отсутствия, да еще с невестой, трепетали, будто белые лилии под порывами ветра. Приветствовали возвращающихся горожане, благословляли их обоих брахманы, воздавали им хвалу поэты, и пели славу странствующие певцы.

«Если б видели Океан и Химават дочь Кармасены, то перестал бы Океан гордиться своей дочерью Лакшми, а Химават — своей Гаури» — так восклицали люди, потрясенные совершенной красотой и прелестью Шашанкавати. И тогда рокочущие звуки благовестных карнаев[238] огласили все страны света, словно оповещая царей о начале праздника, и город, охваченный восторгом, точно плясал, окутанный облаками шафрана, словно выражая его цветом силу своего чувства[239].