Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ) - Страница 196

- Нет, Меритамон, - так же шепотом сказала царевна. – Его величество был очень занят и не мог меня принять. Особенно в эти дни, когда распространилась лихорадка.

- Ты не винишь меня в этом? – прошептала молодая женщина, сама чувствуя не вину, а радость, легкость. Тамит жива! Значит, и она может жить и надеяться!

- Нет, не виню. Разве ты этого хотела? – ответила Та-Рамсес. – Такое поветрие приходило в наш дом и раньше.

Девушка улыбнулась и пожала ей руку, а Меритамон поклонилась, воздев ладони, как кланялись царственным особам.

А когда царевна отошла и Меритамон в сопровождении слуг, которые несли ее вещи, направилась в свою новую комнату, ее посетила мысль, потрясшая ее еще более, чем встреча со здоровой царевной. Во время болезни она потеряла счет дням, и только сейчас осознала, что ее месячные истечения слишком задержались.

========== Глава 80 ==========

Хепри узнал о том, что случилось с его возлюбленной, от Менкауптаха. У мужа Меритамон и раньше не было самолюбия, а сейчас он попросту забыл обо всех подозрениях насчет Хепри, все же возникших у него под конец. Любовник его жены явился в дом Меритамон по праву, которого она добилась для него, и обнаружил там раздавленного несчастьем мужа.

Менкауптах тосковал по своей властной супруге почти как сын по матери, и окончательно извелся оттого, что ему не хватало женщины.

Хепри услышал, что Меритамон стала наложницей фараона, и почувствовал, будто его жизнь кончилась. Все высоты, все стремления мгновенно опротивели ему без нее; и однако даже в таком состоянии он чувствовал презрение к Менкауптаху, желавшему той же женщины, но не сделавшему ничего, чтобы быть достойным обладания ею.

Однако для него самого все было кончено. Он лишился сначала друга, потом матери, и под конец возлюбленной. Как будто родился для того, чтобы боги выместили на нем свой гнев на отца – хотя, несомненно, так и было.

Хепри ни на миг не следовало забывать, кто он такой и чего стоит.

Он оставил Менкауптаха и вернулся в свой дом, доставшийся ему от преступников. Свой настоящий дом, в котором Хепри должен жить один – он попросту не вправе предлагать это место кому-нибудь еще, кроме себя, отверженного от рождения.

Он не знал, где сейчас Меритамон и что с ней делают – может быть, она уже носит ребенка фараона? Может быть, ее увезли отсюда? Но для него возлюбленная была все равно что мертва, мертвее своего брата, которого гноили в тюрьме Амона, не допуская к нему ни родных, ни друзей.

Хепри не знал, за что он осужден на все это, кто так насмеялся над ним, сделав виноватой в гибели прекраснейших людей, которых он знал, его собственную мать…

Молодой жрец вначале пытался попасть к Аменемхету, но безуспешно. А потом даже обрадовался этому. Он не имел сил видеть, что сделалось с его лучшим другом; видеть и не мочь ничем помочь… иногда Хепри казалось, что было бы лучше, если бы Аменемхет умер. Как все это ужасно! Именно из-за попытки помочь брату Меритамон оказалась в гареме Рамсеса. И она купила этим только вот такое существование – может, год, а может, и того меньше… Она пожертвовала собой напрасно…

Все это сделала его мать, которая не объявлялась с тех пор, как арестовали Аменемхета, и которая, быть может, сама уже была мертва. Но перед тем, как умереть, она зачем-то, из неутолимой злобы, убила всех, кого Хепри любил.

Спустя несколько дней после того, как он узнал о том, что Меритамон забрали в царский гарем, Хепри подошел к второму пророку Амона и спросил, что ему известно об этом. Он не мог бездействовать, хотя не мог ничего сделать.

Старик не стал спрашивать, какое Хепри до этого дело.

Он смотрел на него как-то так, что Хепри пожелал взять свои слова назад – но было поздно. Хотя теперь то, что было между ним и Меритамон, едва ли имело значение; ведь сейчас их семью разрушили намного более могущественные силы, чем этот молодой человек.

- Его величество сегодня отбудет в Пер-Рамсес, - печально сказал второй хему нечер. – Возможно, он увезет Меритамон с собой. Даже если нет, ее очень хорошо стерегут, и отныне она принадлежит только фараону.

Старый жрец предупреждал Хепри взглядом. Но он был стариком, а Хепри не исполнилось еще и двадцати лет, и все его силы были при нем; разве старые люди могут учить молодых?

Юноша сорвался и помчался на берег, изо всех сил надеясь, что успеет хотя бы одним глазком увидеть свою возлюбленную. Наверняка провожать его величество соберется толпа! Он будет среди них, а может, даже подплывет к ее барке!

Но он опоздал – когда Хепри примчался к реке и, растолкав людей, вырвался вперед, он не увидел ничего, кроме плотов и лодок обычных горожан. Он спросил, чего все ждут, когда появится фараон, но ему сказали, что его величество уже отплыл, а ждут корабли его сановников. Хепри чуть было не спросил, проплывали ли уже наложницы бога, но вовремя прикусил язык.

Он остался стоять, сам не зная, чего ждет. Зачем ему царские сановники? Кто из них согласится говорить с таким замарашкой, как он?

Вот наконец показалась чья-то большая гордая лодка, и вокруг зашептались: это Хорнахт, начальник строительных работ. Хорнахт?..

Вспомнив, что Меритамон рассказывала об этом человеке и что он сделал для нее, Хепри бросился в воду и, отчаянно работая руками и ногами, на глазах у изумленных зрителей поплыл догонять лодку, которая шла гораздо медленнее, чем он, из-за тяжелого груза. Но вот из каюты появился сам господин и приказал гребцам остановиться.

- Влезай! – резко приказал он молодому человеку, который барахтался за бортом и пытался ухватиться за него, рискуя получить удар веслом по бритой голове.

Хепри схватился за борт и влез, тяжело дыша и разбрызгивая воду. На берегу радостно захлопали его смелости, но Хорнахт ни на что не обращал внимания.

- Кто ты такой? – сказал он.

Гребцы уже работали веслами снова, но Хепри было это безразлично.

- Я Хепри, господин, - сказал он. – Друг госпожи Меритамон. Ее увозят… да?

- Хепри?

- Так это ты ее спаситель! – воскликнул изумленный Хорнахт.

Между двумя мужчинами сразу же возникло неосознаваемое соперничество.

- Да, ее увозят, - подтвердил начальник строительных работ. – Она наложница фараона, и теперь тебе не должно быть дела до того, как она живет. Его величество милостивый и справедливый господин, он хорошо позаботится о ней…

Он замолчал при виде лица Хепри.

- Это не ты привел ее к царю, господин? – спросил молодой жрец, глядя на Хорнахта снизу вверх и улыбаясь – почти подобострастно, и одновременно ненавистно. Эта улыбка уродовала его красивые черты.

- Да, я привел, - сказал Хорнахт, пытаясь не разгневаться.

- Я не поставляю царю женщин! – воскликнул он в ярости, вдруг в полной мере почувствовав в Хепри соперника. – Фараон сам выбрал госпожу Меритамон! Слезай, ты уже далеко уплыл от своего храма!

- Я был бы рад плыть с тобой до самого Пер-Рамсеса, - прошептал странный простолюдин. – Я бы схватился за борт, и меня не отогнали бы никакими ударами…

- Пошел вон! – крикнул Хорнахт.

Хепри рассмеялся и кинулся за борт головой вниз. Как будто решил утопиться. Хорнахт не знал, что думать, он никогда еще не встречал таких людей… но чувствовал невольное уважение к нему.

И опасение за него. Ему было бы жаль, если бы такой человек погиб напрасно.

***

Меритамон очень хотела бы думать, что задержка месячных недомоганий связана с болезнью; она даже чуть не обратилась к врачу гарема с таким вопросом. Но вовремя остановила себя. Она и без того была уверена, что беременна.

От кого, сомнений быть не могло.

Будь она в браке с Менкауптахом, Меритамон не побоялась бы стыда; она нашла бы способ скрыть отцовство Хепри. Менкауптаху она сумела бы заткнуть рот в любом случае; а в крайнем случае, добилась бы развода. Она более знатная госпожа, чем он, и…

Но какой смысл был размышлять обо всем этом теперь?