Чернушка и Солнечный зайчик (СИ) - Страница 23

Они поднялись из-за стола. Вместе прошли по коридору и вошли в маленькую комнату. Было темно, и женщина щелкнула выключателем. Ничего необычного, комната как комната. Стол, стул, диван, книжный шкаф, шифоньер. Все как у всех девушек ее возраста. Женщина подошла к шкафу и сняла с полки альбом. Открыв его, протянула мужчине.

– Вот, я хочу, чтобы этот рисунок хранился у вас, Николай. Именно из-за него я так удивилась, увидев вас в дверях.

Николай принял в руки альбом и развернул его к себе. С ватмана на него смотрел тот самый мужчина с серыми глазами, а позади него, обняв и положив подбородок на плечо, улыбался… он сам, Николай Выхорев собственной персоной. Колени противно задрожали, горло судорожно дернулось.

– Я… не понял… это как…

– Да вы присядьте, Николай, вот сюда на диван. Может быть, вам воды принести? Очень вы побледнели.

– Нет. Да. Простите, я что-то совсем уже…

Женщина вышла, а Николай снова уставился на рисунок. Голова просто не работала. Глаза смотрели и смотрели, но ни одна мысль не хотела родиться в этом космосе.

– Вот, выпейте.

Ник вздрогнул. Приняв стакан, залпом осушил.

– Марина Николаевна, я ничего не понимаю. Объясните, когда Тина нарисовала это?

– После первой вашей встречи. Я потому и спросила, как давно вы знакомы. Тот, первый рисунок, что Тина вам подарила, она сделала давно. Он ей очень нравился и был повешен на стену над письменным столом. А вот на этот ее вдохновила встреча с вами, Николай.

– Получается, Тина догадалась, кто я на самом деле?

– Да, – просто ответила женщина, – поэтому она вас так и изобразила.

Николай вздохнул и снова уставился на рисунок. Выходит, если девушка знала, что ему нравятся мужчины, то могла смело дарить именно эту работу, но она, из чувства такта, наверное, отдала ему другую. А ведь верно, он же не говорил девчонкам, что гей, только собирался. Как все же жалко Тину.

– Марина Николаевна, а как… ну, как она…

– Вы хотите спросить, как умерла Тина?

– Да.

– Тихо. Вернувшись домой, она собиралась ложиться спать. Было одиннадцать вечера, а назавтра ведь нужно было идти в институт. Забежала ко мне пожелать спокойной ночи.

– А она рассказывала что-нибудь о вечеринке?

– Да. Немного. Сказала, что подарки вам понравились, и что вы ее поцеловали.

– Точно, я помню этот момент. Я был так поражен подарком, что просто не удержался.

– Тина была польщена и счастлива. Чего не сказать о ее подруге.

– Карине?

– Тина пожаловалась, что, похоже, их приятельские отношения закончились. Карину было не узнать. Девушка полыхала злобой, – Николай слушал, не дыша. – Вот и все. А в полночь я услышала стон и побежала сюда. Тина, хватая ртом воздух, шептала: “Книга”, и тянулась рукой к книжной полке.

– Книга?

Ник распахнул глаза и оглянулся на книжный шкаф.

– Ну да, я тоже хотела подать ей книгу, но девочка так и не пояснила, какую именно она хотела.

В комнате повисла тишина. Из кухни продолжал доноситься звон посуды. По коридору сновали серые тени, а здесь, в маленькой комнате, сидя на диване, мужчина и пожилая женщина смотрели на рисунок и думали каждый о своем.

========== Глава 7. ==========

– Карина, нам нужно встретиться, – говорил Ник по телефону. – Ты не против?

– Николай, как ты мог подумать, что я буду против. А где? У тебя или у меня?

Отчего-то каждое слово, произносимое девушкой, резало слух.

– Ты сейчас где?

– Дома, а что?

– Давай встретимся в восемь в “Магнолии”, это ресторан в квартале от твоего дома.

– О, ресторан! У нас прогресс, Николай. Конечно, я буду.

– Тогда до встречи.

Нажав на отбой, Николай задумался. Дымящийся кофе стоял нетронутым. Возле него на столе лежал круглый ученический пенал, в котором, скрученный в трубку, хранился подарок Марины Николаевны. Ник задумчиво касался его пальцами, вспоминая недавний разговор. Портрет. Книга. Ненависть. Снова вычленились слова.

“Как они связаны между собой? Первые два – по признаку нахождения в книжном шкафу. Умирающая девушка, видимо, просила мать достать этот рисунок, чтобы… чтобы что? Просить передать? Рассказать об изображенных на нем мужчинах? Зачем она тянула туда руку? Если ей нужен был рисунок, то можно было спросить альбом. Ведь мать и так обо всем знала, секрета из этого Тина не делала.

Выходит, ей нужна была именно книга. Тогда которая? Их там было полно. Всяко не учебник или словарь, тогда… художественная? Зачем? Я разговаривал с девушкой – она явно не библиоман, как я. Да и видел я ее книги, благо, они в один ряд стояли. Обычный набор: учебники, справочники, альбомы с репродукциями, немного беллетристики. Что же ей там понадобилось?

Ладно, отложим пока эту пару слов. Что же у нас со словом “ненависть”? На вечеринке Тина видела, как на лице Карины отразилась ненависть. В какой момент? В тот самый, когда я поцеловал Тину. Вывод: Карина просто ревнует. И что здесь криминального? Красавица ревнует к своей более успешной подруге, и злоба тут вполне уместна. Задето самолюбие, ведь Спичка не привыкла получать отказы. Я же целый месяц только и делал, что ей отказывал.

Ерунда получается, ведь виноват я, а крайней оказалась Тина. Вывод: я запутался или не хватает информации. К примеру, этот пропавший день. Знать бы, что тогда произошло, может, и с девушками прояснится. Нужно как-то все вспомнить”.

Минуты бежали одна за другой. Посетители кафе приходили и уходили, а Николай все так же неподвижно сидел над чашкой остывшего уже кофе. Пальцы машинально покатывали пенал. В какой-то момент, выйдя из задумчивости, взглянул на часы. Пожалуй, пора было ехать в “Магнолию”. Бросив на стол купюру, Ник вышел из-за стола. Вскоре он уже стоял у обочины дороги и тормозил легковушку. До ресторана доехал загодя. Сдал пальто в гардероб и вошел в зал. К нему тут же подлетел официант и отвел к столику возле стены. Николай сел, сказав, что будет ждать знакомую. Официант оставил меню и удалился. В центре столика стояла незажженная декоративная свеча. Почему-то захотелось ее зажечь. Достав из кармана зажигалку, Ник щелкнул ею, и вскоре перед ним горел огонек, шевелящийся от малейшего дуновения.

Под ладонью снова катался пенал. Начиная опасаться и за этот подарок, Николай не рискнул оставить его в кармане пальто. Появившаяся странная потребность прикасаться если не к самому рисунку, то хотя бы к пеналу, слегка удивляла. Счастье и умиротворение, так удачно схваченные Тиной, отражались на лицах мужчин с портрета.

– Молодой человек, у вас свободно?

Раздавшийся над ухом игривый голос заставил вздрогнуть и обернуться. Рядом стояла Карина, как всегда, эффектная. Мужчину передернуло, ведь сегодня хоронили ее если не подругу, то приятельницу. А ей хоть бы что. Разоделась, как на прием. Или все это для него лично?

– А, Карина, присаживайся.

Мужчина встал, придвигая девушке стул. Та грациозно уселась и откинула за спину копну огненных волос. Николай подал ей меню. Вскоре подошел официант.

Пока ждали заказ, разговаривали обо всем, кроме недавней трагедии. Точнее, говорила все время Карина, а Ник молчал, откинувшись на спинку стула и покачивая пальцами лежащий на столе пенал. Девушка, будто не замечая состояния собеседника, заливалась соловьем, но только посторонний не заметил бы бросаемых ей любопытных взглядов на пенал.

Наконец, принесли заказ. Ник разлил по бокалам вино и поднял свой. Девушка, томно улыбнувшись, поинтересовалась:

– За что пьем? Или за кого?

– За Тину.

Улыбка мгновенно сползла с лица девушки, и она чуть было не поставила свой бокал обратно на стол, но, вовремя спохватившись, кивнула.

– Да, за Тину.

Молча выпили и принялись за закуски. После такого тоста у Карины пропало всякое желание болтать. Она раздраженно тыкала вилкой в тарелку и капризно кривила губы. В какой-то момент Ник задал один из своих вопросов:

– Карина, а что произошло со всеми нами после того, как я поцеловал Тину?