Бездна - Страница 48

Натим выглядел маленьким, но жилистым человечком, значительно уступавшим в росте Вальбену. Ему даже приходилось запрокидывать голову назад, чтобы во время беседы встретиться с глазами Лоулера. Он улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, разительно контрастировавшие со смуглым лицом. В нем присутствовало что-то очень привлекательное, говорившее о несомненной честности и искренности, но детская простота, исходившая от него, крестьянская невинность и оптимизм порой казались чрезмерными и вызывали раздражение у собеседников.

— Что это такое? — поинтересовался Лоулер, взглянув на торчащие из корзин стебли разноцветных водорослей: зеленых, красных, желтоватых с ярко-лиловыми прожилками и прочих, напоминающих радугу на небе Земли.

— Для вас, господин доктор… Лекарства. Возьмите их с собой в плавание. — Гхаркид широко улыбнулся. Казалось, он был весьма доволен собой.

Лоулер встал на колени перед корзинами и принялся копаться во влажной массе. Он сразу же узнал некоторые из образцов морской флоры. Эта синеватого цвета трава — великолепное болеутоляющее, а вот это растение с темными, растущими по бокам листьями в форме ремешков — один из лучших антисептиков, а вот… Да, его «травка». Без всякого сомнения, она.

Вальбен посмотрел на Гхаркида, и, когда их взгляды встретились на какое-то едва уловимое мгновение, в глазах Натима промелькнуло нечто вовсе не такое уж наивно-детское.

— Возьмите их с собой в плавание, — повторил «морской огородник», словно Лоулер не понял сказанного раньше. — Эта трава хороша для приготовления лекарств, и я подумал…

— Вы правильно сделали, — спокойно произнес Вальбен. — Так вот… Давайте-ка все это отнесем в мой ваарг.

«Улов» оказался богатейшим. Натим собрал образцы почти всех лекарственных водорослей. Лоулер все откладывал и откладывал подобное мероприятие, пока наконец Гхаркид сам не вышел в залив и не вернулся оттуда с целой аптекой на плечах. «Неплохая работа, — оценил про себя доктор. — Особенно, моя „травка“. У меня еще достаточно времени, чтобы переработать все водоросли, растереть их в порошок, изготовить мази, бальзамы и настойки. Тогда-то уж наше судно будет превосходно обеспечено лекарствами на всю долгую дорогу до Грейварда. Да, что ни говори, а Гхаркид отлично знает свое дело».

И вновь Лоулеру пришла в голову мысль, посещавшая его неоднократно: так ли уж прост Натим или эта наивность — всего лишь способ — надежнейший! — психологической защиты? Гхаркид частенько казался совершеннейшей «tabula rasa», на которой любой мог писать все, что ему угодно. Но где-то в глубине души он был, бесспорно, гораздо сложнее немного дурашливого внешнего образа. Только вот как докопаться до дна сознания этого человека?

Последние дни перед отплытием оказались ужасными. Все признали необходимость покинуть остров, но не все по-настоящему осознали, что это должно случиться так скоро. Теперь страшный день приближался с невероятной скоростью.

Лоулер видел, как старухи складывают свои пожитки у входов в ваарги и затем подолгу стоят и смотрят на них, а потом начинают перекладывать, занося часть из них обратно в жилище. Некоторые женщины и несколько мужчин все время плакали: часть людей старалась делать это незаметно, другие же — ни от кого не прячась. Истерические рыдания разносились ночи напролет. В самых тяжелых случаях Вальбен применял свою «травку».

— Ну, успокойтесь, — повторял он, не переставая, — вот так… Спокойнее, спокойнее…

Том Лионидес пьянствовал три дня подряд и все это время рычал и пел, а потом затеял драку с Бамбером Кэдреллом, заявив, что никому не удастся заставить его взойти на борт одного из кораблей.

Делагард, проходя мимо вместе с Госпо Струвином, удивился:

— Что здесь происходит, черт побери?!

Лионидес вместо ответа набросился на него с кулаками, рыча и взвизгивая, словно буйнопомешанный. Нид, не задумываясь, врезал ему по физиономии, а Госпо схватил пьяного за горло и душил до тех пор, пока тот не успокоился.

— Отведи его на корабль, — приказал Делагард Кэдреллу, — и не отпускай до самого дня отплытия.

В предпоследний день, да и в последний, группы джилли приблизились к границе между собственной территорией и поселением людей и стояли, созерцая с присущей им непроницаемостью, как выполняется их требование. Все жители Сорве окончательно поняли, что не будет никакого прощения, никакой отмены приказа об изгнании. Последние скептики, последние сомневающиеся вынуждены были сдаться под давлением этих пристальных, неумолимых и тусклых взглядов.

Сорве теперь потерян навсегда.

Их новым домом будет Грейвард.

Это решено.

За несколько часов до отплытия Лоулер зашел в самую отдаленную часть острова, туда, где высокая дамба противостояла океану.

Наступил полдень. Вода сияла, словно зеркало, отражая прямые солнечные лучи.

Со своего наблюдательного пункта на возвышении Вальбен всматривался в раскинувшийся перед ним океанский простор и пытался представить себя на борту корабля, плывущего по бескрайним просторам. Ему очень хотелось понять, продолжает ли волнующийся простор Гидроса внушать ужас его возбужденному сознанию, или все уже пришло в норму.

Оказывается, страх оставил Вальбена в ту пьяную ночь у Делагарда. Он больше и не думал возвращаться, смирившись с твердостью человеческой сущности. Лоулер всматривался в бескрайние просторы вод и не видел ничего, кроме океана, который теперь не вызывал у него ни ужаса, ни страха.

Самые разные мысли роились в голове Лоулера, отражая его смятенное состояние: «У меня нет причин бояться чего-то… Просто поменяю Сорве на корабль, который тоже является своеобразным островом, только поминиатюрнее. Но ведь какие-то опасности могут поджидать меня или нет? Например, судно может затонуть во время бури или его раздавит Большая Волна… Тогда я погибну. Ну и что? Все равно, рано или поздно, придется умереть… Это не ново! И тем не менее, есть шанс благополучно добраться до Грейварда. Корабли не так уж часто тонут в океане. Нет! Я выйду на берег и начну новую жизнь… Обязательно начну!»