Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ) - Страница 285

Во-первых, все-таки Хэллоуин, так что всякая (выражаясь по-христиански) «нечисть» предполагалась.

Во-вторых, девушка-зомби была миниатюрная и заторможенная, неопасная на вид.

В-третьих, эта почти обнаженная девушка, с почти синей потрескавшейся, в черных прожилках кожей, черными губами, остекленевшими глазами, с застывшим лицом, с неловкими, ломающимися движениями, будто при частичном параличе и дисфункции вестибулярного аппарата, выглядела, как мечта некрофила. Для таблоида это лакомое блюдо, уступающее только церковной педерастии и аристократическому садизму.

В-четвертых, она отлично соответствовала образу Дикки Джун с фото на карманном календаре за 1950 год. Она даже одета была в такую же набедренную повязку «zayfu», аналогичную трусикам от мини-бикини.

Распаленные репортеры были уверены, что перед ними Дикки Джун, замороженная в калифорнийском Первом Центре Крионики в 1970-х, а теперь возвращенная к некому жутковатому подобию жизни силами экспертов Фонда «Крионика для Человечества» (основанного молодой графиней Леокадией Пачеко-дел-Бенавенте).

До кольцевой стойки бара доносились реплики из репортажей, которые шли в прямой сетевой и обычный TV-эфир, заодно с видеоклипами, снятыми почти в упор. Реплики отражали два главных и довольно примитивных репортерских суждения:

Первое такое: Фонду «Крионика для Человечества» все-таки удалось вернуть какое-то подобие жизни – трупу, замороженному еще при президенте Никсоне.

Второе такое: это подобие жизни выглядит настолько чудовищно, что даже врагам не пожелаешь такой судьбы.

Сюжет требовал развития, и отдельные, самые отвязанные, репортеры, стали пытаться расшевелить девушку-зомби, дотрагиваясь до нее пальцами (сначала с опаской, затем смелее, и увереннее). Но тут в поле действия появился доктор Хелсинг с медицинским рюкзаком в руке. «Так ничего толкового не получится», заявил он, и извлек из рюкзака сначала алюминиевую миску, а затем прозрачный пластиковый пакет, в котором была красноватая темная жидкость. Для непонятливых зрителей на пакете была фирменная надпись: «кровь донорская» (и ниже много всего мелким шрифтом).

Под удивленные перешептывания репортеров, доктор Хелсинг поставил миску на пол, прямо на пути медленно шагающей зомби, затем наполнил миску кровью из пакета, и отошел в сторону, громко сообщив: «вот сейчас у нас получится реальное веселье». И правда: девушка-зомби чуть оживилась, принюхалась с жутковатым хрюканьем, затем опустилась на четвереньки и начала жадно лакать кровь. А доктор Хелсинг продолжил объяснения: «эксперимент требует соблюдения техники безопасности, так что давайте сделаем так: все сделают 20 шагов назад, а я нарисую защитный круг».

Публика послушно откатилась назад, а Хелсинг вытащил из кармана кусочек мел, и, в точности как в мистических триллерах, начертил линию вокруг питающейся зомби. В соответствие с законами жанра, нашлись, однако, несколько репортеров, которые так увлеклись грязной видеосъемкой, что влезли внутрь магического круга (и Хелсинг не остановил их, поскольку занялся бутылкой пива, взятой с сервировочной тележки). В соответствие (опять-таки!) с законами жанра, зомби, вылакав кровь, внезапно обрела скорость и ловкость - сюрприз для нарушителей правил мистической безопасности. С кошачьим шипением, она оскалила клыки (достойные среднего леопарда) и прямо из позиции на четвереньках, прыгнула к ближайшим репортерам. Как обычно, на охоте хищника за травоядными, все стадо успело убежать, кроме одного. Мортон Чансвил из «желтого» издания «Klaxon-Post», не полностью оправившийся от травм, полученных полтора месяца назад, когда он совал нос не в свое дело на Игрищах Левиафана, чуть запоздал, и зомби схватила его за ногу. Чансвил шлепнулся на пол лицом вниз, громко завизжал, и попытался отползти. Он был вдвое тяжелее, чем миниатюрная зомби, но в подобных случаях весовое и силовое преимущество теряется из-за паники. Отчаянное царапанье ногтями по полу не создавало достаточного усилия, и цепкие лапки зомби с трагической неизбежностью втягивали репортера в круг, где в соответствие (снова!) с законами жанра, ему предстояло стать просто едой…

…Впрочем, этот жанр допускает сюжеты «happy end». Например: в последний момент прибегают смелые охотники за вампирами, либо добрый маг, либо (совсем просто по-американски: копы, зарядившие свои револьверы серебряными пулями). «Happy end», реализовавшийся в данном случае, не годился для фильма-боевика, зато мог получить специальный приз за оригинальность. Спасителем выступил аббат Тореро. Он смело и спокойно шагнул внутрь мелового круга, ласково похлопал зомби по плечу, и сказал:

- Ралинэ, брось это мясо. Идем дегустировать мороженое. Герда и Хелм вернулись.

- Wow! - обрадовалась зомби, отпустила ногу репортера «Klaxon-Post», вскочила, и с легкостью сорвала с себя лицо вместе с остекленевшими глазами. Точнее, латексную карнавальную маску, под которой оказалось вполне нормальное полудетское лицо…

…И сразу стало ясно: это не миниатюрная китаянка (опознанная, как Джекки Джун, прошедшая через крионирование), а южноамериканская метиска, девушка-подросток примерно 12 лет, нормального телосложения для своего возраста. Да, она разрисована жутковатым body-art, но ведь Хэллоуин. Секундой позже, она с аббатом Тореро резко метнулась к кольцевой стойке бара в середине зала. А доктор Хелсинг присел рядом с Мортоном Чансвилом (все еще лежащим лицом вниз и судорожно вздрагивающим), и приложил пальцы к жилке на шее. Оценив его пульс, он повернулся к двум парням из внутренней охраны, и лаконично скомандовал: «его - в медпункт».

И эти парни, молча, утащили полубесчувственную жертву фальш-зомби. Оставшиеся репортеры таблоидов растеряно продолжали толпиться у опустевшего мелового круга. Затем, подъехала девчонка-филиппинка на «паркетном» квадроцикле-чистильщике, и стремительно убрала меловой круг, а также брызги «крови донорской» (которая, если честно, была темным вишневым морсом). Репортеры, уже совсем растерявшись, стали крутить головами по сторонам, и в этот момент…

…На кольцевую стойку бара грациозно вскочила миниатюрная девушка в серебристой мини-юбке, накидке, и полумаске. Затем, вся эта одежда полетела в сторону. Девушка осталась в набедренной повязке «zayfu». Стало ясно: вот размороженная Дикки Джун. Сходство с фото на карманном календаре за 1950 год практически портретное (хотя, с объективной позиции, качество фото слабовато, чтобы делать вывод об идентичности персонажа). Репортеры, как стадо мини-бизонов, помчались к этому сектору стойки, а бармен, между тем, передал Шенми (или Дикки Джун?) микрофон, и что-то сделал на музыкальном пульте. Как стало ясно, он включил трек к очень старой песне, которую исполняла знаменитая британка Вера Линн во время Второй Мировой войны…

…Голос у Дикки Джун был совсем иной, к тому же, с легким китайским акцентом, но исполнение этой песни ей тоже удавалось замечательно (и в 1950-х, и сейчас).

…We'll meet again,

Don't know where,

Don't know when.

But I know we'll meet again some sunny day.

Keep smiling through, just like you always do...

Кстати, идея песни: «Мы встретимся снова, хотя я не знаю где и когда», очень точно подходила для сложившейся сейчас ситуации вокруг самой Дикки Джун.

…

Когда отзвучал последний немного грустный аккорд песни, Дикки (под аплодисменты публики) вернулась на табурет за стойкой, закуталась в свою серебристую накидку, и сказала почти шепотом:

- Я еще чувствую неуверенность, иногда мне кажется, будто я сплю.

- Вот, выпейте и это пройдет, - сказал бармен, поставив перед ней рюмку виски.