Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Страница 593
— Говоришь, милиция… — не желала открывать дверь женщина, — а я милицию не вызывала.
— «Вы нас не ждали, ну а мы пришли!» — словами популярной песни тихонько пропел опер, отвечая на вопрос старушки, потом громко и серьезно добавил: — Тут у соседа вашего Басова горе, так, что открывайте дверь. Помощь ваша нужна! А уголовный розыск шутить не любит…
Из квартиры напротив, разбуженная стуком и шумом, выглянула еще в ночном халате молодая женщина. Заспанная, с растрепанными крашенными волосами.
— А что случилось?
— Да вот у Басова… — начал объяснять опер и тут же попросил, словно внезапно потерял к своему объяснению интерес: — Будьте добры, скажите соседке, что это действительно милиция к ней стучится, а то бабашка, по-видимому, побаивается дверь открывать.
— Вера Карповна, не бойтесь, это действительно милиция, — видя Паромова в форменной одежде, — громко крикнула женщина. Все это Паромов видел и слышал параллельно с тем, как сам задавал вопросы Зайцеву и записывал его объяснения. Вполглаза и вполуха.
Наконец недоверчивая Вера Карповна чуть приоткрыла дверь квартиры, настороженно обвела окрестности взглядом и, убедившись, что в коридоре — действительно милиция, впустила опера.
«Это тебе, Петрович не мумия фараона из анекдота, — усмехнулся про себя Паромов, — тут орешек покрепче. И вспотеешь, но не расколешь!»
Впрочем, Черняев хоть и был крутым опером, но все же не эстрасенцем и мысли на расстояние читать не умел.
Только окончил записывать коротенькое объяснение Зайцева, как прибыла опергруппа: следователь прокуратуры Шумейко Валерий, судмедэксперт Родионов Вячеслав, отделовский криминалист Сазонов. Во главе с Коневым Иваном Ивановичем и Чекановым Василием Николаевичем. Все, за исключением эксперта-криминалиста Сазонова, в гражданском платье. И сразу к Паромову: что да как?
Тот, что знал, рассказал.
— Понятых! — потребовал следак.
Все дружно уставились на Паромова. Впрочем, тот и так знал: сколько бы не понаехало народу, а понятых ему искать.
— Соседи подойдут?
— Подойдут.
— Вопросов нет, — сказал Паромов и стал стучать во все квартиры, вызывая крайнее недовольство их обитателей. Но куда деваться, если такое дело. Люди сначала возмущались, потом одевались и выходили к сотрудникам милиции.
Когда, наконец-то, понятые были собраны и введены в курс событий, Шумейко вкратце разъяснил им их права и обязанности, согласно УПК, и, приглашая за собой в квартиру Басова, сказал как Гагарин перед полетом в космос: «Поехали!»
Было около семи часов, когда колесо следственной машины сделало первые обороты.
Как не старались Черняев и Паромов, опрос жильцов дома, в том числе и ближайших соседей убитого, почти ничего не дал. Подтвердились лишь показания Зайцева: несколько человек видело прошлым вечером Басова с молодым парнем. И приметы этого парня лучше Зайцева никто не дал.
Не много вытянули и из осмотра места происшествия. Самодельный кухонный нож с разноцветной пластиковой наборной ручкой, полностью измазанной — кровью убитого, находившийся в груди убитого, скорее всего, изготовленный самим Басовым, потому что на кухне нашлось как минимум тройка подобных ножей. Несколько смазанных отпечатков пальцев со стопок и стаканов на кухне, в том числе и с тех, что стояли на столе вместе с ополовиненной бутылкой самогона. Старый грешник не брезговал и самогоноварением, что подтверждал аккуратный портативный самогонный аппарат, обнаруженный среди прочего. Несколько коротких волосков в одной из ладоней покойного. И сотни фотокарточек, среди которых попалось больше десятка с обнаженными мужчинами, снятыми в полный рост и с видом всего мужского хозяйства.
— Не одним самогончиком старичок баловался, — невесело усмехнулся Конев, увидев такие образчики творческой фотодеятельности Басова. — Мат его, сразу видно, что старый дон педрило…
— И к бабке не ходи — старый педераст! — тут же подтвердил Слава Родионов. — Без вскрытия могу сказать это: задний проход, как дупло раздолбан!
На что Чеканов философски заметил:
— Педрило педрилом, а убийцу нам все равно искать. Ведь не от члена в заднице старый грешник копыта отбросил, а от ножичка в грудину! Кто-то от всей души ножик всандалил, по самую ручку. Наверняка бил! Не шутил.
До обеда провозились с осмотром места происшествия и с опросом соседей.
Оперативно-следственная группа потихоньку растаяла. Сначала отбыл судмедэксперт Родионов.
— Моя миссия окончена, господа офицеры, — пошутил он. — Воскресить не могу, но акт о причинах смерти вы получите. Со временем.
— А не мог ли он сам себя? — в который раз задал эксперту вопрос о возможном самоубийстве начальник уголовного розыска. — Может совестно стало старому развратнику за бесплодно прожитые годы, вот и решил свести счеты с жизнью… — сгладил он этой фразой неловкость и остроту своего вопроса. — Причем, не просто уйти, а демонстративно, с голой ж… с голым задом, — поправился он, — с разбитым сердцем и распахнутой настежь дверью! Следов борьбы что-то не видать!
— И при этом демонстративно не оставил предсмертной записки, как делают почти все самоубийцы! — в тон начальнику ОУР пошутил Родионов. Потом уже серьезно и деловито добавил: — Судя по силе удара, по выбору места нанесения удара, вряд ли, что сам. Впрочем, вскрытие даст окончательный ответ. Ну, будьте здоровы и больше не беспокойте.
Следом отбыли Чеканов и Конев, забрав на время у следователя все обнаруженные фотоснимки и цилофановый пакет с роликами проявленной пленки. Для изучения.
За ними в отдел милиции ушли следователь и эксперт-криминалист.
Остались старший оперуполномоченный Черняев и старший участковый инспектор Паромов. Все пытались отыскать очевидцев преступления среди жителей дома. Хорошо, что хоть участковый Сидоров подошел (непосредственно на его участке случилось убийство) и стал искать транспорт для отправки трупа, а то бы и с отправкой трупа в морг пришлось заниматься Паромову.
Когда Паромов и Черняев, наконец-то, пришли в отдел, то оперативный дежурный Цупров Петр Петрович окликнул Паромова и вручил ему паспорт и военный билет на имя какого-то Гундукина Руслана Альбертовича, прописанного по общежитию на улице Дружбы.
— Дворничиха обнаружила возле дома десять или двенадцать по улице Парковой. Точно уже не помню, но там где-то. Наверное, этот Гундукин с будуна был, вот и потерял… — высказал предположение оперативный дежурный. — Возврати. У тебя там с опорным рядом…
— Хорошо. Вечером. Сейчас, сам понимаешь, не до вручений этих документов. Трупяшник зависает.
— Да мне без разницы: днем или вечером. Можешь и утром.
Старший участковый положил документы в папку и пошел в кабинет Черняева.
Пока Паромов общался с оперативным дежурным Цупровым, опер успел заскочить к начальнику уголовного розыска и взять у него обнаруженные при осмотре места происшествия фотоснимки. И теперь, восседая за своим столом, очищенным от всех бумаг и книг, раскладывал пасьянс из этих фото.
— Пристраивайся… — кивнул он на стул. — Давай отсеем те фотки, на которых увидим известных нам людей от остальных. А потом начнем их отрабатывать на причастность к убийству.
Ход опера был резонный, и старший участковый включился в работу.
Примерно на тридцати снимках они увидели и опознали вполне конкретных лиц, в том числе несколько человек, работавших на заводе РТИ.
— Слушай, опер, — перестав перебирать снимки, сказал вдруг Паромов, — а не позвать ли нам Зайцева Ивана Маркеловича, ну, того соседа Басова, что первым труп обнаружил. Пусть тоже взглянет, может, увидит вчерашнего посетителя. А? Тем более что он рядом, на допросе у следователя в кабинете Чеканова.
— Резонно, — согласился сыщик, но тут же добавил: — Хотя его самого не мешало через ИВС пропустить. Впрочем, черт с ним, если что — успеем…
Он тут же по внутреннему телефону позвонил Чеканову и попросил по окончании допроса направить к нему в кабинет свидетеля Зайцева.