Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов - Страница 32

С трудом отогнав страшные мысли, Виллет стал рассматривать высеченные на стенах знаки. Их покрывали зеленоватые пятна плесени, а некоторые почти стерлись: вероятно, надписи сделаны еще во времена Карвена. Доктору, который в свое время интересовался историей магии, а недавно просмотрел горы документов и записей, относящихся к болезни Чарльза, показалось, что он где-то уже видел такие формулы или заклинания, — возможно, в бумагах, касающихся Карвена. Одно из них слышала мать юноши в ночь на Страстную пятницу. Чарльз почти час твердил непонятные слова — она запомнила их наизусть и пересказала доктору. Когда Виллет обратился к известному знатоку за разъяснением, тот сказал, что это одно из самых страшных заклинаний, призывающих неведомых богов из внешних сфер. Здесь оно выглядело немного иначе, чем в запретном сочинении Элиафаса Леви, которое продемонстрировал доктору специалист по черной магии, и миссис Вард произносила фразу по-другому, но Виллет не сомневался, что видит именно его, а знакомые имена Саваоф, Альмонсин-Метратон и Заристнатмик не могли не вызвать невольную дрожь у человека, которого совсем недавно коснулось дыхание неземного ужаса.

Заклинание было высечено слева от двери. Противоположную стену тоже сплошь покрывали буквы и символы, и вглядевшись, Виллет остановил внимание на парной формуле, постоянно встречавшейся ему в подземном кабинете. В основном она совпадала с тем, что он увидел в бумагах Варда, — текст предваряли такие же древние символы «Головы дракона» и «Хвоста дракона». Зато слова сильно отличались от современной версии, словно в свое время Карвен передавал звуки иначе, либо последние исследования позволили создать более совершенный и действенный вариант. Доктор постарался сопоставить надпись на стене с той, что запомнил, но встретил немалые трудности. В бумагах Варда она начиналась: «Й’АИ’НГ’НГАХ, ЙОГ-СОТОТ», а здесь: «АЙ’КНГЕНГАХ’ЙОГГ-СОТОТ», и то, что слова разбивались на слоги иначе, мешало мысленно произнести фразу.

Хотя он накрепко выучил «новый» способ написания формулы, такое несоответствие раздражало; пытаясь совместить оба текста, он, сам того не замечая, стал громко повторять заклинание, глядя на буквы, высеченные в камне. Его голос звучал странно и угрожающе, постепенно слова слились в монотонный гудящий напев, от которого веяло чем-то древним и таинственным, и ему вторил леденящий душу вой доносившийся из гулких колодцев, то взмывая, то утихая в каком-то странном ритме:

Откуда взялся пронзительный холодный ветер, что закружился по комнате в ответ на этот зов? Под его порывами заметался огонь в лампах, вокруг внезапно потемнело, так что надпись на стене едва угадывалась в сгустившемся мраке. Заклубился дым; вокруг разнесся едкий запах, заглушивший даже смрад, доносящийся из колодцев, — он чувствовался и раньше, но сейчас стал почти нестерпимым. Доктор повернулся, чтобы посмотреть, что происходит за спиной. Из стоящей на полу чаши, на дне которой рассыпан светящийся порошок, поднимаются густые клубы непрозрачного черно-зеленого дыма. Боже мой! Прах… он взят с полки, где хранится «материя»… что здесь происходит? Формула, которую он произнес — «Голова дракона» или «Восходящий узел», первая часть парного заклинания… Господи милостивый, неужели на самом деле возможно… Доктор покачнулся. В голове мелькали обрывки прочитанного, бессвязные картины — все, что он недавно видел и слышал. «Как и много лет назад, снова говорю Вам: не вызывайте То, что не сможете одолеть — из мертвой Золы, равно как из Внешних Сфер… Держите постоянно наготове Слова, потребные для того, чтобы вернуть Нечто в небытие, и немедленно остановитесь, если появится хотя бы малейшее сомнение относительно того, КТО перед вами…» «…я имел три Беседы с Тем, Кто там таился…»

Силы небесные! Что-то показалось за постепенно рассеивающимся облаком дыма. Какая-то неясная фигура…

4.

Маринус Бикнелл Виллет не надеялся, что его рассказу поверят, поэтому поведал о своем приключении лишь узкому кругу избранных друзей. Те, кто узнал о нем из третьих уст, высмеивали доктора, намекая на ранее старческое слабоумие. Ему советовали хорошенько отдохнуть и в будущем не иметь дела с душевными болезнями. Но Вард-старший знал, что доктор не солгал и ничего не приукрасил. Разве он не видел собственными глазами зловонное отверстие в подвале коттеджа? Вернувшись домой в то злополучное утро, Вард, разбитый и обессилевший, забылся тяжелым сном и проспал до самого вечера. На следующий день он, не переставая, звонил Виллету, но никто не отвечал. Когда стемнело, он, вне себя от беспокойства, отправился в Потуксет, где нашел своего друга, лежавшего без сознания в одной из комнат опустевшего коттеджа. Виллет с трудом дышал, но, сделав глоток бренди, которое Вард предусмотрительно захватил с собой, открыл глаза. Потом внезапно соскочил с кровати и крикнул, словно в бреду: «О Боже, кто вы такой? Эта борода… глаза…» Слова его прозвучали по меньшей мере странно, ибо он обращался к аккуратному, чисто выбритому джентльмену, которого знал уже много лет.

Осознав, кто перед ним и немного успокоившись, доктор порывисто вздохнул и огляделся. Ничего не изменилось. Одежда почти в полном порядке, лишь на коленях можно заметить пятна и небольшие прорехи. Слабый, почти выветрившийся терпкий запах напомнил Варду-старшему странную кислую вонь, которой пропиталась одежда Чарльза в тот день, когда его увезли в лечебницу. Фонарик доктора пропал, но сумка осталась при нем, правда совершенно пустая. Ничего не объясняя Варду, Виллет нетвердыми шагами сошел в подвал и попробовал сдвинуть плиту, но она не поддавалась. Дойдя до угла, где он оставил инструменты, доктор достал ломик и с его помощью немного приподнял камень. Под ним друзья увидели аккуратно зацементированную поверхность — и никаких следов отверстия! Пропал зловонный люк, исчез доступ к подземному миру ужасов, к тайной лаборатории, стены которой покрывали формулы, к глубоким каменным колодцам, откуда раздавался вой и струилось зловоние… Доктор Виллет схватил за руку своего спутника. «Ведь вы сами видели… — тихо сказал он, — и чувствовали запах…» Мистер Вард, удивленный и испуганный, утвердительно кивнул. «Тогда я все объясню вам», — объявил доктор.

Поднявшись в одну из комнат коттеджа, он рассказал об увиденном. Но последнее, что он помнил, были медленно рассеивающиеся клубы зеленовато-черного дыма, сквозь которые постепенно проступал неясный силуэт. Виллет слишком устал, чтобы строить догадки о том, что произошло позже. Мистер Вард, изумленно качавший головой во время рассказа, наконец приглушенным голосом произнес: «Может, попробуем раскопать вход в подземелье?» Доктор не сказал ни слова: что мог решить человеческий разум там, где действуют силы из запредельных сфер, преступившие великую бездну, отделяющую их от мира людей… Мистер Вард поднял голову: «Но куда делось существо, возникшее из дыма? Ведь это оно отнесло вас сюда, а потом каким-то образом заделало отверстие!» Доктор снова промолчал.

Однако неведомый пришелец все же оставил доказательство своего существования. Поднявшись, Виллет полез в карман за носовым платком. Кроме свечей и спичек, которые доктор взял в лаборатории Варда, он нащупал неизвестно как очутившийся там клочок бумаги — ничем не примечательный лист, вероятно вырванный из дешевой записной книжки, найденной неизвестным в комнате ужасов, теперь навеки погребенной в толще земли. Надпись сделана простым карандашом, наверняка тем, который лежал на столе рядом с книжкой. Небрежно сложенное послание ничем не отличалось от обычной записки; лишь слабые следы едкого запаха, который навсегда запомнится Виллету, свидетельствовали о том, что оно возникло в таинственном подземном мире. Зато текст оказался поистине необычным: его будто составили из причудливо изломанных знаков. И все же доктор смог различить отдельные буквы, показавшиеся ему знакомыми: