1730 год. Август. Переэкзаменовка - Страница 64

– Да, спасибо! – черт, вовсе другое на языке вертелось, но не выговорилось, – Извините, у нас поздно.

– Я пь-онимаю. До связи! – щелк, проклятый плакат снова застит потолок. Бежит лента комментариев.

– Дима, только не комплексуй! Народ – в курсе. Ты, если что, спрашивай! – и снова сияет, как новая монета, – Как тебе, наша Терри Парижанка? – угадал я, получается, с чужим акцентом. Пожимаю плечами.

– Да нормальная… – хе, знать бы, что значит это слово в местных реалиях, – Симпатичная. Ну, очень…

– Она с тобой собралась познакомиться поближе, – хихикает, – Врубаешься? Готовься… – что ответить?

– Лучше я пойду бегать кроссы… – Анка переламывается от смеха пополам, – Что смешного-то?

– Рисование у Терри – второе хобби. Первое – бег. Олимпийская чемпионка, по бегу. Догонит! Ладно, одевайся и пошли… Револьвер не забудь. Хлопушку тут оставь. Твой Наган, который настоящий, на выходе лежит. С патронами. Поверх дневной одежды. В коже бегать неудобно. Жарко…

И что вы себе думаете? Действительно, стало мне жарко. Через полчаса галопа… С Терри в башке, и с Наганом в руке. Сначала, когда на улицу вышли – замерз. Но, глаза к темноте привыкли, светящиеся камни дорожек видимыми стали. И побежали… Я впереди, Анна сзади… Ещё спросил, зачем со стволом в руке? Ответ поразил – просто так бегать скучно (святая правда), а значит – бесполезно. Надо совмещать с чем-то интересным. А стрелять в тире, стоя – глупо. Неправильные рефлексы вырабатываются. Какие правильные? Увидел нападающего – бей его сразу наповал, не останавливаясь. И дальше. Увидел опасность – тоже пали. Через одышку и дрожание рук, пересиливая свою лень и трусость… Это, что намек? Ну, доберусь я до тебя!

Однако, стресс эдакое время препровождение снимает – я балдею. Первую фантомную скотину, типа той, что заставила подкладку в комбинезоне менять, пристрелил играючи. Самовзводом. В брюхо. Вторая из кустов хитро кинулась, первых два раза промазал. Потом ещё… Потом, перезаряжал, в темноте, на ощупь… Расхотелось уже, с пустым револьвером, по ночному лесу шарахаться. Черт, кажется, я приобретаю вредные привычки. А и фиг с ними! Может, они наоборот, полезные… Например, взвести курок Нагана заранее – это полезная привычка. Последнюю рожу, что в прогалине ветвей мелькнула, прострелил навскидку, прямо, как ковбой из вестерна. Или это на меня женское общество благотворно влияет? Хотя, обстановка романтичная. Луна сквозь облака просвечивает, мелочь пернатая, мохнатая вокруг попискивает. Ежики, или кто-то вроде, под ноги лезут. Словно медом им намазано, по дорожкам гулять, под людей косят, видно. Развлекся, короче.

Добежали, постояли. Анка у меня ствол выклянчила – попробовать. Ничего, сняла пробу. Сколько для неё в небо всякого мусора не кидал, столько раз попала. Лениво этак, не целясь. Темень! Но, ба-бах и кусок валежника – надвое. Потом патроны кончились… Возвращаться не хотелось. Просто постояли, послушали. Как деревья шумят, как филин в чащобе недовольно ухает. Распугали ему добычу, надо понимать… Снова холодом потянуло. Тут я чудо белобрысое и сграбастал. Не грубо, а типа, давай согрею. Прижалась, как, так положено девушке. Постояли, обнявшись. Помолчали… Странное ощущение. Мы вдвоем – а вокруг другое время и космическая пустота. Скала метров на двести из равнины торчит. Останец называется. До ближнего жилья – несколько километров. Или десятков километров, не уточнял. Между нами – триста лет разницы абсолютной и десять лет возрастной… Два призрака, на перекрестке мировых линий. Парадокс и феномен.

– Ань, ты чего притихла?

– Хорошо… Давай ещё так постоим! – кажется, у барышни снова лирическое настроение.

– Нормально я отстрелялся? Без единого промаха! Аж самому не верится… – сам себя не похвалишь…

– Дима, – зарывается с головой мне под куртку, – Только не обижайся. Там детская программа. Все эти чудища – из сказок и мультиков, для младших школьников. Предельно медленная и облегченная версия.

– Ничего себе, облегченная! Без передышки, то и дело, со всех сторон кидались, – не компьютер, ага…

– Жалко? Ты думал-мечтал, что меня защищаешь, грудью вперед на врагов ломился? – ну, почти…

– Я тебе не нравлюсь?

– Дима, говори простыми словами. Влюбился или нет? – ик! Такого не ожидал, – Или, тебе секса надо?

– А ты как думаешь? – вот тебе, вопросом на вопрос, – Сама-то, хоть раз, влюблялась?

– Что такое любовь? Двое хотят дать друг другу радость. Что такое страсть? Она хочет от него ребенка, а он хочет её. Всё честно, всё прилично… что бы там они не вытворяли! А ваш секс, – морщит носик, – Фи! Один работает, а второй балдеет… Не по доброму – за деньги или выгоду какую… – тьфу, снова не угодил.

– Тогда растолкуй, тупому, чего от меня ваша Терри хочет? – с первого взгляда видно, кошка ещё та…

– Ребенка!

– Прямо так, сразу, в прямом эфире?

– Дима, пятый раз тебе повторяю – встряхнись. Проверяй почту, читай, смотри последние новости. Не спи! Мхом зарастешь! Ты сегодня, с после обеда – очень популярная личность. Твоя псевдо уголовная рожа во все наши ленты попала. А если цензура не перехватит материал – завтра и в ваших Штатах прогремишь. Банеры, вдоль трассы, уже развешивают. Промелькнуло сообщение… Герои дня идут нарасхват. Рад?

– Мне же теперь визу в США никогда не дадут! – представил этот плакат, там, на рекламных стойках.

– Оно тебе надо? Кто их спросит? – хороший вопрос, поразмыслим на досуге. Раз 'в СССР секса нет'.

– Замерзла?

– Ничего, нормально, – из-под куртки наружу торчит только нос, – ты теплый… и надежный. Спасибо!

– Угум, – вроде бы догадался. Любовник ей пока не нужен… а зато, хочется старшего брата. Пролет…

А револьвер после стрельбы, оказывается надо чистить. Особенно 'потребляторного' происхождения. У него, у сволочи, канал ствола не хромированный. И барабан – тоже из 'ржавейки'. Пускай булатной. Вот! Сижу и чищу. Третий раз. В учебно-дрессировочных целях. Вдобавок, от прогулок с обнимашками, на ветру аппетит разыгрался. Два первых раза Анка забраковала. Элементарно. Намотала на конец шомпола клочок ваты из аптечки, пробанила ствол и торжествующе сунула под нос следы нагара… Повторить! Повторяю… Тряпок много. Хороший человек, в сущности, этот самый Наган. Если бы не надвигающийся барабан – так копотью бы весь механизм загадило. Попробуй его ототри… Всё? Разглядываю на просвет винтовые линии нарезов. Блестят, как зеркальные. Для верности добываю из разоренного перевязочного пакета ещё клок ваты и пропихиваю его от мушки до прорези для барабана. Чисто! Ура, товарищи! Смазать и… куда сунуть? Петр был прав, без кобуры уже неудобно. Ящик – ублюдочное решение вопроса. Пока завернем в тряпочку. И на кухню. За поощрением, прямо по методу академика Павлова. Интересно, второй завтрак – ланч. А как называется второй ужин? Не волнует, как называется… главное, он есть. За разговорами жрется – это ух!

Видимо, лопать на ночь, до потери пульса, тут не принято. Так, червячка заморить, на скорую руку. Во всяком случае, скатерть и столовые приборы на столе отсутствуют. А присутствуют – две больших кружки с чаем и раскрытая фольговая упаковка сильно пережаренных, судя по цвету, не то галет, не то хлебцов. С насечками, будто шоколадная плитка… Ну и ладно. Зацепил один, разломил, понюхал, грузнул… Твердый, как сволочь! С насечками, кстати. Начал жевать. Чая отхлебнул только раз, но первого хлебца – уже и нету. Второй… Третий… Твою маман! Они же безвкусные практически, ну, разве чуть горьковато-солоноватые. Жевать трудно, вид убогий, а не могу остановиться. Словно до пирожных дорвался. Э-э-э! Стоп машина!