1730 год. Август. Переэкзаменовка - Страница 55

– А профессор, получается, не знал? – неужели Задорнов прав и американцы – все поголовно, идиоты?

– Получается, не знал. Ты же видел, он кепку спокойно на себя надел. Его, весь зал, коммуникаторами сканировал и ничего. Ноль эмоций! В темную использовали. Многоходовка, с 'прокладками'! Извини, это жаргон. Стал бы, крутой спец по военной биологии, такой дряни голыми руками касаться. Ты бы видел, как он их потом мыл! Горячей водой, несколько раз подряд! А как после девчонку свою отмывать кинулся! Как маленькую. Лично! Еле отняли… Распереживался… Ругался, орал… Когда отошел – извинялся.

– И ты так спокойно рассказываешь?

– А зачем мне беспокоиться? Всем, сразу по прибытии, полный комплекс прививок влепили. От оспы тоже… Только потом узнали, что подарочки с начинкой… А у двух болванов, которые проводили операцию, нервы под конец сдали. Их же организаторы тоже 'списали'. Ты смотри, сейчас интересно будет.

Крупный план. Профессор (или кто он там, по-настоящему?), уложил на подставку использованные инструменты… Кинул в контейнер клок от внутренней подкладки кепки и перчатки… захлопнул вытяжной шкаф. Прибрал рабочее место. Аккуратист. Теперь типа можно и поговорить… Повторяет, четко, почти по складам, вопрос – Рurpura variolosa? Йес, отвечает дежурная. И уточняет – variola confluens. Она тоже свои перчатки скинула и теперь по столу у монитора, по твердой гладкой панели, пальцами стучит. Очевидно, любимой 'морзянкой' команды вводит. Экран монитора заполняют цветные фото. Наплыв, смена кадра… Вот вы куда подевались, голубчики… А я было, начал переживать. За такими типами – нужен глаз да глаз. Если не сопрут чего из бардачка, так в салоне нагадят… Наплыв. Изображение заполняет всё поле зрения.

Мутная парочка, запомнившаяся по первой высадке. В каком-то маленьком и чистеньком помещении, вроде санчасти. Кричат, возмущаются, показывают на мелкую сыпь на своих руках и торсе. Без слов ясно – грозят жаловаться, в самые высокие инстанции. Мэм, у вас в гостинице клопы! Нас аллергия заела! Откуда? Черт! Это же не аллергия, это… Каждый следующий кадр страшнее предыдущего. Хотя, кажется, страшнее уже некуда. Пошли вставки видеороликов, со звуком. Хорошо, приглушенным… Ком тошноты сам катит к горлу. А думал, уже полностью проблевался… Мерзость какая! Ик, ик, ик… Тьфу! Ик… Ик… Ужас…

Сыпь уже покрывает не только руки, а всё тело сплошняком… Жуткое чучело с воспаленными глазами и покрытое нарывами, яростно рвется из рук упакованных в резиновые комбинезоны санитаров… На койке изолятора мечется в горячечном бреду бывшее человеческое существо, лицо – сплошная язва… Сжавшийся в комочек, кусок гноящегося мяса, тихо и жалобно скулит между затяжными приступами кровавого кашля… Всё? Четверо человек в закрытых химкомплектах и противогазах тащат за углы покрывало с трупом. Кладут на металлическую решетку. Второе… Хлещет струя жидкого огня. Ещё одна… М-м-да… Сгорели в прах… Вот тебе и экскурсия! От начала болезни до кремации, судя по датам, прошла едва неделя. Это – интересно?

Куда уж интереснее! Папа-профессор, кажется, тоже вполне осознал ситуацию. Поводил по сторонам круглыми глазами, Стянул с головы забрало и капюшон… Снял, дрожащими руками, враз запотевшие очки, попытался, машинально, сунуть их в карман (через резиновый комбинезон, ха…) и выронил из ослабевшей руки на кафель… Потянулся, вытереть от пота разом побагровевшую физиономию и теперь уже сам, как-то мягко, осел на пол. Сомлел клиент. А дочка видела! В наушнике взлетел и оборвался вопль. Неприятно…

Новый вид. Добровольцы, бегом, волокут профа к банкетке, у стены лабораторного зала. Укладывают на неё спиной. Зеваки кольцом стоят поодаль. Ни капли неприязни, сочувствие и любопытство… Но, они же про оспу… наверняка знают! Дочка держит папу за руку. Хе… Папа, не умирай! Дежурная… обращается к обществу. Жестами. Смысла не понял. Один – притащил большую чашку, почти тазик. Новый вопрос. Тут уже все дружно мотают головами, а кто-то даже разводит руками, мол, нету… Тихо стало так, что слышно шуршание резины. Ага… барышня американка что-то спрашивает у дежурной, по-английски, естественно… Та, с надеждой – Йес! И? Чадо тянет из-за голенища кожаного полусапожка с вышивкой (Недавно же была в кроссовках! Похоже, что местный потлач совершается по принципу 'махнем не глядя'), средних размеров 'выкидуху'. Шустрая деваха! Щелкает кнопкой. Лезвие агрегата, гм – длинное и узкое, как стилет. Робко протягивает… Движение руки, почти неуловимое по быстроте и сувенир меняет владельца. Раз-два! Рукава балахона уже отхвачены выше локтя. Это она 'одной правой'! Три! Левая рука повелительно обращена за спину, к 'обрезиненной публике'. Видимо, там понимают, что надо – сунули в ладонь. Ярко сверкающий никелем предмет (зажигалка? горелка?) плюнул струей синего пламени. Угум, кончик стилета прокалила, в воздухе помахала… И тут же пырнула, по-мясницки, во внутренний сгиб руки. Э-э-э, что за дела?

Профессор, живой, в салатном комбинезоне, с грубо обрезанными выше локтей рукавами, сидит на низенькой скамейке. Красный как вареный рак, потный, слегка пришибленный. Жадно хватает ртом воздух. Зрители держатся на почтительном отдалении. Дочка рядом и при деле. Оп-па! Тазик подержи! Держит. На папашу сейчас похожа – копия! Губы дрожат, слезы текут, но, геройски крепится. Характер! Глядит в чашу, заливаемую кровью из грубо проколотой вены… Я, про кровопускания, читал, что это метод варварский и устаревший… Гы-гы. А если подумать, так в спешке и ничего. Пока там таблетки подействуют или шприц для укола найдется – мужика давно инсульт хватит. А здесь – ширь-буль-буль! Готово… Однако, зверский народец подобрался! Действуют по обстановке, чем подвернется… Вон, как дежурная оскалилась! Она, эту его вену, подозреваю, ещё минута-другая промедления – своими зубами бы перегрызла… Надо, па-та-муч-та. Бр-р-р-р! Между прочим, у американской барышни, на левом запястье, коммуникатор поблескивает. На прежний 'мобильник' сменяла? Или даром выдали? Возраст-то – подходящий. Подросток, лет 14 ей на вид!

Пунцовую физиономию биолога быстро заливает мертвенная белизна. Жгут, тугая повязка… порядок.. Закрыл глаза. Повозился. Уперся руками в сиденье и снова открыл. Откинулся спиной на мозаичную стену. Говорит, тихо, мне не слышно. Кто ближе – поняли. Здоровой рукой надевает появившиеся в ней, прямо из воздуха, очки. Подобрали, значит, не разбили в суматохе. Дочка прижалась. С тем же строго-испуганным выражением на физиономии, с которым держала тазик. Между прочим, таз-то уже унесли. Почтительно, как святыню, какую. Народ – расступался, перед носителем, живым коридором. Дежурная опять машет руками, гонит любопытных… Бесполезно! Но, пространство между профессором и первым рядом кабинок очистила. Папа осунулся. Поворачивается к чаду… и видит зажатую в свободной руке злосчастную кепку. Мать моя женщина! Подскочил, как здоровый. Хотел… Рухнул обратно. Но, смысл окрика ясен – а ну, брось гадость! Барышня удивленно пожимает плечами… Ещё чего? Хорошо, пускай… Куда? В черный пакет?

Маленький складной столик, термос с чем-то горячим. Точно, после потери крови, надо сладким силы восстанавливать. Зеваки полностью рассосались. Ни суеты, ни интереса. Ну, поплохело человеку. Бывает… Уже спасли. Посидит и дальше пойдет. Даже дежурная умчалась. Или нет… кажется, у индейцев считается неприличным наблюдать, когда другой человек ест. Деликатность проявляют. Впрочем, не так-то мужику и худо. Вон, уже вторую чашку уговорил, с какими-то лепешками. Девица грызет ватрушку в сухомятку. Хе. Семейная идиллия. Разговаривают тихонько. Так, дяденька почувствовал интерес к жизни. Принимает для осмотра 'инструмент спасения'. Выщелкивает лезвие. Аж, присвистнул. Получается, это не видел раньше… Точно – потлач! Подарили или сменяла… Стоп! Это не я подумал, это в наушнике прозвучало, с вопросом. Барышня виновато поднимается, становится на ноги. 'А поворотись-ка, сынку, экий ты смешной какой!' У папы, от вида родной кровинушки, снова начинают вылезать из орбит глаза… Повторяет, словно про себя – Потлач… потлач… потлач… Наплыв кадра. Рядом появляется, как эталон, фотография самого первого дня. Угум, кроме яркой майки с цветным рисунком, ничего родного американского на девице не осталось. Вся в туземных обновках. Ладненько на ней сидят. Какие проблемы? Папаша продолжает бормотать. Потлач… Потлач… Дался ему этот потлач? Хороший обычай! Не забыть бы, в следующий рейс, отдариться, кстати…