100 великих кумиров XX века - Страница 110

В Голливуде Высоцкий выступает на вечеринке в присутствии кинозвёзд. Среди гостей — Рок Хадсон, Пол Ньюмен, Грегори Пек, Лайза Миннелли, Роберт де Ниро… Высоцкого представляют как советского актёра, поэта, певца с исключительным голосом. О том, какое впечатление произвёл Высоцкий на голливудских знаменитостей, рассказала в своей книга Мари на Влади:

«…ты с места в карьер начинаешь первую песню. Тут же вежливо-внимательные лица становятся напряжённо-серьёзными. Из сада, от бассейна, с террасы идут люди, словно их тянут за невидимую ниточку. От твоего голоса их бросает в дрожь. Женщины невольно прижимаются к своим спутникам, мужчины курят. Исчезает небрежность манер. Они не понимают слов, но масок не осталось. Вместо светских полуулыбок — лица. Некоторые даже и не пытаются скрывать своих чувств и, закрыв глаза, отдались во власть твоего крика. Ты исполняешь последнюю песню, и воцаряется долгая тишина. Все недоверчиво смотрят друг на друга. Все они в плену у этого человечка в голубом. Лиза Минелли и Роберт де Ниро задают тон, выкрикнув: „Потрясающе! Невероятно!“

Все хотят пожать тебе руку, обнять тебя, высказать свои чувства. Я потеряла тебя в толпе этих высоких мужчин и женщин. За час ты завоевал, может быть, самую трудную публику, состоящую лишь из профессионалов кино, избалованных славой гораздо больше тебя».

На следующий день Высоцкий выступает в американском университете. Зал переполнен: здесь собрались студенты, изучающие русский язык, русскую литературу и историю и жаждущие увидеть наконец поэта, о котором столько слышали. Высоцкий начинает свой концерт двухминутной речью на английском языке, а затем, без перехода, поёт «Охоту на волков». Два часа продолжался концерт. Успех бесспорный. Счастлив и артист: «Они всё поняли. Сегодня был хороший зал!»

Во Франции Высоцкий пел для актёров театра Питера Брука. Все как один они застыли в напряжённых позах, подались вперёд, стараясь не упустить ни слова, ни ноты из песни. Сам Питер Брук в течение всего импровизированного концерта, не отрываясь, смотрел на певца полными слёз глазами.

В интервью болгарскому журналисту Высоцкий говорил: «Люди всегда остаются людьми, и их всегда волнуют одни и те же страсти. И меня занимают темы и проблемы, которые вечны: любовь, ненависть, горе, радость. Всё очень просто. Форма только разная. Вот играешь Гамлета — он ведь может жить и сейчас, точно так же и теми же проблемами мучиться. Все задают себе вопрос „Быть или не быть?“ в какой-то момент».

Высоцкий хорошо знал фантастику. Перед тем как приехать в Москву, Станислав Лем выразил желание встретиться с братьями Стругацкими и Высоцким. Про Владимира польский фантаст сказал: «Я должен увидеть человека, который так тонко чувствует космос». К этому времени Лему перевели песни Высоцкого «Марш космических негодяев» и «В далёком созвездии Тау-Кита».

Каждый день он получал пачку писем. Ящики его гримировального стола были доверху забиты конвертами. Он, конечно, не мог отвечать на все письма, но на концертах иногда учитывал какие-то заинтересовавшие его вопросы и очень откровенно и подробно на них отвечал. Многим поклонникам его песни помогли в трагические минуты.

На подводной лодке произошла авария, и экипажу пришлось быстро всплыть. У капитана началась кессонная болезнь. После выхода наверх он лежал двое суток со страшными болями и пока его выводили из этого состояния, всё время крутили песню «Спасите наши души!». Капитан писал Высоцкому, это ему не просто помогло, а просто спасло… Владимир Семёнович заметил: «В общем, когда такие письма читаешь, конечно, тогда понимаешь, что это не зря всё делается, и хочется дальше работать».

Высоцкому писали альпинисты, заблудившиеся в бурю; водители грузовиков, потерявшие дорогу в степи; ветераны войны благодарили его за то, что он чтит память их товарищей, павших за Родину.

Владимир Высоцкий был азартный человек, очень любил бывать в компаниях, жадно слушал людей. Очень крупный военачальник завидовал его дару влиять на людей. «Какая у него сила, какая у него огромная энергия — взять людей и заставить их слушать затаив дыхание! Это качество хорошо иметь полководцу». Высоцкий ходил в подводное плавание, и моряки рисковали, брали его с собой. Лётчики поднимались с ним в воздух. Альпинисты звали его в горы. Все они говорили, что лучше себя чувствуют, когда с ними Высоцкий, как-то спокойней, уверенней.

Высоцкий не был в особом почёте у властей, хотя снимался в фильмах и играл в театре. Нуждался ли он в официальном признании? «Мне пришлось слышать его телефонный разговор с кем-то „от печати“, — рассказывала Нина Максимовна Высоцкая. — Володя повесил трубку и сказал: „Вот, мамочка, не хотят меня печатать, но я знаю — пусть после смерти, но меня печатать будут!“ Конечно, он хотел видеть свои стихи напечатанными».

К счастью, он пользовался всенародной любовью. Валерий Золотухин вспоминал, как во время съёмок они вместе жили в деревне и он постоянно носил милицейскую форму, чтобы свыкнуться с ней, а Высоцкий сочинял и пел свои песни. Сельские ребята думали, что к знаменитому певцу приставлена специальная охрана, и каждое утро приносили для него свежее молоко, чтобы лишний раз взглянуть на своего кумира. «Валера, ты что, молочную ферму открыл?» — удивлялся Высоцкий.

К поклонникам, особенно к поклонницам (а ведь были просто оголтелые) — он относился достаточно скептически. Как артист, Высоцкий прекрасно понимал, что без этого не обойтись… Выходит из театра, стоит девица, курит и пристально так смотрит… Приезжает он к дому, девица уже около дома — стоит, курит и смотрит… Целыми ночами под окнами выстаивала. А что с ней сделаешь? Она не подходила, ничего не спрашивала…

А вот были две женщины, подруги Нины Максимовны, — они каждый год в день Парижской коммуны преподносили Владимиру букет, перевязанный ленточкой цветов французского флага (это ему очень нравилось).

Высоцкий мог просто помочь незнакомому человеку, хотя этим сразу же стали злоупотреблять. Огромное количество людей звонило ему: «Я сидел в тюрьме… Мне надо доехать…» Он пользовался иногда своей популярностью, своей узнаваемостью — устраивал в больницу, доставал лекарство.

«Вы знаете, ведь я её не ощущаю, эту популярность, — говорил Высоцкий на одном из концертов. — Все люди тщеславные: хотят, чтобы их все знали, хотят известности. Хотя, в общем, я вам должен сказать — ничего в этом особенного нет. Узнают на улице, ну и что? И не спрячешься в номере гостиницы, надо куда-то ведь уходить, а так больше никакой разницы».

В мае 1979 года Высоцкий приступил к работе над ролью капитана МУРа Глеба Жеглова в телефильме Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя».

Во время съёмок на юге у Высоцкого украли из номера гостиницы чемодан с документами… Очень он переживал. Через две недели чемодан пришёл. Со всеми вещами. Документы были в целлофановом пакетике, а сверху лежала записка, мол, извини, Володя, промашка вышла. И приписка: «Одни джинсы взяли на память». Эдуард Володарский говорит, что «тут Володя раздулся от гордости просто. Мне совал записку и говорил: „Видел! Вот видишь! Меня действительно знают“».

Сцену ареста главаря бандитов по кличке «Горбатый» снимали во дворе московского дома. «Всем хотелось посмотреть на „живого“ Высоцкого, поэтому нас защищала плотная стена милиции, — рассказывал артист Виктор Павлов. — Однажды под вечер, к концу работы, мы услышали дикий рёв Владимира Семёновича! Оказалось, что одна из его поклонниц проникла на съёмочную площадку и в порыве страстного обожания вцепилась в его руку зубами. После этого он все паузы в съёмках проводил в милицейской машине».

В начале 1979 года Высоцкий гастролировал в США. В Нью-Йорке во время знаменитой передачи Си-би-эс «Шестьдесят минут» Владимир Семёнович говорил: «Уехать из России? Зачем? Я не диссидент, я — артист… Я работаю со словом, мне необходимы мои корни, я — поэт. Без России я — ничто. Без народа, для которого я пишу, меня нет. Без публики, которая меня обожает, я не могу жить. Без их любви я задыхаюсь. Но без свободы я умираю».