Над пропастью во ржи - Страница 21

но
всегда канителится. А я надел пижаму, халат и свою дикую охотничью шапку и
сел писать сочинение.

Беда была в том, что я никак не мог придумать, про какую комнату или
дом можно написать живописно, как задали Стрэдлейтеру. Вообще я не
особенно люблю описывать всякие дома и комнаты. Я взял и стал описывать
бейсбольную рукавицу моего братишки Алли. Эта рукавица была очень
живописная, честное слово. У моего брата, у Алли, была бейсбольная
рукавица на левую руку. Он был левша. А живописная она была потому, что он
всю ее исписал стихами - и ладонь и кругом, везде. Зелеными чернилами. Он
написал эти стихи, чтобы можно было их читать, когда мяч к нему не шел и
на поле нечего было делать. Он умер. Заболел белокровием и умер 18 июля
1946 года, когда мы жили в Мейне. Он вам понравился бы. Он был моложе меня
на два года, но раз в пятьдесят умнее. Ужасно был умный. Его учителя
всегда писали маме, как приятно, что у них в классе учится такой мальчик,
как Алли. И они не врали, они и на самом деле так думали. Но он не только
был самый умный в нашей семье. Он был и самый хороший, во многих
отношениях. Никогда он не разозлится, не вспылит. Говорят, рыжие чуть
что - начинают злиться, но Алли никогда не злился, а он был ужасно рыжий.
Я вам расскажу, до чего он был рыжий. Я начал играть в гольф с десяти лет.
Помню, как-то весной, когда мне уже было лет двенадцать, я гонял мяч, и
все время у меня было такое чувство, что стоит мне обернуться - и я увижу
Алли. И я обернулся и вижу: так оно и есть - сидит он на своем велосипеде
за забором - за тем забором, который шел вокруг всего поля, - сидит там,
ярдов за сто пятьдесят от меня, и смотрит, как я бью. Вот до чего он был
рыжий! И ужасно славный, ей-богу. Ему иногда за столом что-нибудь придет в
голову, и он вдруг как начнет хохотать, прямо чуть не падал со стула.
Тогда мне было тринадцать лет, и родители хотели показать меня психиатру,
потому что я перебил все окна в гараже. Я их понимаю, честное слово. В ту
ночь, как Алли умер, я ночевал в гараже и перебил дочиста все стекла,
просто кулаком, не знаю зачем. Я даже хотел выбить стекла в машине - в то
лето у нас был "пикап", - но уже разбил себе руку и ничего не мог. Я
понимаю, что это было глупо, но я сам не соображал, что делаю, а кроме
того, вы не знаете, какой был Алли. У меня до сих пор иногда болит рука,
особенно в дождь, и кулак я не могу сжать крепко, как следует, но в общем
это ерунда. Все равно я не собираюсь стать ни каким-то там хирургом, ни
скрипачом, вообще никем таким.

Вот об этом я и написал сочинение для Стрэдлейтера. О бейсбольной
рукавице нашего Алли. Она случайно оказалась у меня в чемодане, я ее
вытащил и переписал все стихи, которые на ней были. Мне только пришлось
переменить фамилию Алли, чтоб никто не догадался, что он мой брат, а не
Стрэдлейтера. Мне не особенно хотелось менять фамилию, но я не мог
придумать ничего другого. А кроме того, мне даже нравилось писать про это.
Сидел я битый час, потому чтоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com