Матисс - Страница 80

зкой дали. Может, только поэтому он такой гоношистый, чванливый, нервный как барышня, думал Королев. Несколько раз он всерьез боялся, что из-за грошовых неурядиц, поступавших по мобильному телефону из Январьска, начальника могла хватить кондрашка, так он переживал и задыхался от негодования, закатывал глаза и т. п. И Королеву становилось страшно – как это он с толстым потным мертвецом в этой долгой нудной пробке – ужасаясь, отбиваясь нещадно от буйной его агонии, час или больше проваландается до ближайшей больницы…

И Королеву становилось страшно, что в том-то и суть: тьма общего положения основывалась тем, что даже кратное увеличение дохода ни на что не могло повлиять. Ничто не могло принести избавления от рабства, не говоря уже о рабстве метафизическом: благосостояние не возбуждало в себе отклика, оно оставалось глухо к усилиям. Следовательно, не могло возникнуть стимула к улучшению ситуации, общество вязло в тупике, ни о каком среднем классе речи быть не могло, следовательно вокруг царствовало ничто иное как рабство. В рабстве нормально функционировать могут только воры – или эксплуататоры, которые алчностью уравниваются с ворами… И невдомек им, в отличие от норвежцев, что треть прибавочной стоимости, оросившая зарплату их «шестерок», может привести к бесплатным медицине и образованию. Сиречь не капитализм у нас, а в лучшем случае феодальный строй, не кредитная система, а ростовщичество, и так далее. И конца и краю Королев этому не видел.

– Гады, – бормотал он, – Господи, какие гады…

Отойдя от припадка, Гиттис обязательно разглагольствовал, как ни в чем не бывало, что все болезни от нервов, что через псих он набрал центнер, – и тут же кидался куда-нибудь жрать, в ближайшее кафе, ресторан, приговаривая: «Надо срочно повысить сахар, надо срочно повысить сахар».

Да, несмотря на всю стыдную ненависть, Королеву иногда до слез было жалко начальника. Однажды зимой Гиттис обкатывал новую «Мазду» и они где-то застряли во дворе, посреди гололедицы. Машина буксовала нещадно, Гиттис застыл над рулем, вошел в нервный ступор, пытаясь враскачку вытолкнуть машину из глубокой колеи. От напряжения многометровая труба его кишечника, в которую можно было засунуть фаршем десятка три баранов, исторгла сокрушительный призыв к опорожнению. Королев погибал от приступа рвоты, будто отверзли люк клоаки и опустили его вниз головою за ноги. Дверь и стекла были заблокированы со стороны водительского места, и, зажав рукой горло, он теребил мертвую ручку двери и мычал его выпустить, но Гиттис, выпучив глаза, жег об лед резину. Тогда Королева вырвало на виниловый коврик, – и потом он жалко ползал в истерике на коленях, вытирал платком, рукавом, извинялся, лепетал: «Я не хотел, простите» – и, припав к колесу жадно кусал, схватывал, тянул ноздрями воздух, свежий, пьяный воздух марта…

LIX

Постепенно его отдохновением стало мечтание. Им он упражнялся в покидании здешних окрестностей, в постепенном развитии зренья, которое научился выстраивать новым, непохожим на прошлое…Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com