Каторга - Страница 47

вались от глаз надзирателей бутыли со спиртом, колоды игральных карт и порции "марафета" (кокаина). Иваны, как правило, заканчивали свою житуху на кладбище Александровска, а майданщики выходили из тюрем Сахалина подпольными банкирами, становясь почтенными домовладельцами Владивостока, хозяевами лавок в Николаевске и магазинов в Хабаровске... Кутерьма неслышно подсел к майданщику:

- Ибрагим, выручи - нужен хороший "дядя сарай".

Для "крестин" требовался наивный простак, еще не потерявший дурную привычку верить всему, что ему говорят добрые люди. Кутерьма предупредил майданщика, что "сарай" нужен не старый, чтобы обязательно грамотный, чтобы его внешность ничем особым не выделялась, чтобы преступление у "сарая" было плевое, а срок каторжных работ пустяковым.

- Есть один такой. Эй, где тут семинарист Сперанский?

- Да эвон, "Прасковью Федоровну" кормит... На параше расположился молодой смазливый парень, и Кутерьма, оглядев его, вернулся на свои нары - к Полынову.

- "Сарай" сгодится, - доложил он.

- А ты узнавал - кто он и за что на Сахалине?

- По мелочи пошел. Сам-то из духовных. Послали в деревню из семинарии псаломщиком. А там в церкви попадья - такая язва! Уговорила помочь ей от попа избавиться, чтобы не мешал любовь крутить. Вот он и вляпался... Шпана! Кувыркало поганое...

Пока Иван искал "дядю сарая", Полынов успел отрезать от халата пуговицы, внутри которых были зашиты деньги:

- Пять "синек" на всякие причиндалы, бери.

- Начнем "крестины" с божьей помощью. Нам не первый раз...

Бывший семинарист Сперанский еще ублажал "Прасковью Федоровну", когда удар кулаком обрушил его с параши на пол. Он вскочил, моргая глазами, подтягивал штаны:

- За что? Уже и подумать не дадут как следует.

- Тебе, может, еще и газетку почитать хоца?..

С этого момента жизнь превратилась в сущий ад. Преступный мир слишком жесток, а Сахалин до мелочей отработал гнусную систему "крестин", чтобы жертва звериных законов каторги нигде и ни от кого не знала спасения. Сперанского методически подвергали побоям, у него отбирали последнюю пайку хлеба, в кружку с чаем сморкались и плевали. Глядя на "поддувал", и вся камера включилась в травлю забитого человека, видя в его страданиях лишь веселое развлечение от тюремной тоски.

- Да что изгиляетесь-то? - плакал семинарист. - Рази ж я не человек? Поимейте ко мне хоть толику жалости...

С высоты нар, лениво покуривая, Кутерьма пристально наблюдал за жертвой, стараясь не прохлопать тот рискованный момент, когда человеку самая паршивая смерть от бритвы или веревки покажется слаще этой кошмарной жизни.

- Тока б не повесился, - рассуждал Иван.

- Следи, - напомнил ему Полынов, который, вроде постороннего наблюдателя, не вмешивался в процедуру "крещения".

Наконец Сперанский, уже не видя спасения от издевательств, стал взывать к милосердию тюремных надзирателей.

- Откройте! - барабанил он в железные двери. - Спасите меня, люди добрые... За что мне это наказание господне?Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com