Каторга - Страница 185

рз, не скрою, что холодно!

Фенечка поправила перед зеркалом букли в прическе.

- Только никогда не катайтесь с Катькой Гадиной.

- Да не Гадина она, а - Катина.

- Разве? - удивилась Фенечка. - Ведь она тут всем растрезвонила, что "прокатит" этого старого дурака - губернатора...

Вот такого афронта Ляпишев уже не стерпел:

- Что-о? Так и сказала? Ну, я ей покажу...

Фенечка даже поежилась от удовольствия:

- Ах, до чего же вы строгий! А я никак не научусь застегивать пуговички на спине... их так много, зачем их так много? Ваше превосходительство, застегните их на мне сами.

Плутовка повернулась к нему оголенной спиной, и губернатор Сахалина озябшими руками стал аккуратно застегивать все сорок восемь мелких пуговичек на платье любимой каторжанки...

До самой зимы 1904 года остров поддерживал связь с материком на почтовых собаках. Как только Татарский пролив замерз, капитан Жохов проехал с гиляками до Николаевска, чтобы закупить хороших папирос для себя, а вернулся в Александровск на лошадях, убежденный, что между Сахалином и Амуром возможно проложить прочную ледовую трассу.

- Рискованно, - сомневался Ляпишев. - Много было до меня губернаторов, и все они считали это дело невозможным.

- Но ведь еще не пробовали, - возразил генштабист.

Прокладка Жоховым санно-конного пути вызвала немалый отлив населения с острова в Николаевск. Многие бежали, боясь голодной зимы и нашествия японцев весною; этих людей даже не удерживали, чтобы избавить Сахалин от лишних едоков. Многие поселенцы, получив амнистию, тоже спешили через Татарский пролив; из Николаевска двигались жиденькие воинские подкрепления, но солдат гнали пешком. Навстречу им брели с длинными палками, нащупывая трещины во льду, одинокие фигуры амнистированных с жалкими котомками; иногда за ними, в вихрях колючей метели, тащились жены с малыми детишками... тоже пешком! С обратными обозами в Александровск поступали ящики патронов и порох, но доставка их обходилась казне дороговато, а Ляпишев всегда берег казенную копейку. Зато частные лица, у которых водились деньжата, заказывали с обозами муку и мясо, водку и сахар. В буфете клуба снова запенилось в бокалах шампанское, снова взлетали над танцующими пригоршни конфетти; госпожа Слизова садилась за рояль, растопырив пальцы, она выбивала из расшатанных клавиш вульгарную польку "трам-блям"... Старались не думать о худшем, возлагая розовые надежды на эскадру Рожественского, которая, как былинно-сказочный витязь, ворвется в самую гущу боя, и все враги разом будут повержены.

Был день как день, и ничто не предвещало беды, когда бесстрастный телеграф принял известие с материка, что 20 декабря пали неприступные твердыни Порт-Артура.

Ляпишев пошатнулся в кресле, окликнул Фенечку:

- Накапай мне чего-нибудь... худо!

Плачущего, жалкого и обессиленного губернатора Фенечка отвела из кабинета в спальню, заставила его лечь.

- Живодеров-то звать или без них обойдетесь?

- Обойдусь, - ответил Ляпишев, едва шевеляОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com