Битва железных канцлеров - Страница 81

это или не так? А теперь делаю, как мне угодно.

- В мире, - уязвил его Тютчев, - существует нежелательный парадокс: чем больше власти, тем меньше ответственности. Помню, что во Флоренции, когда вы были там поверенным в делах России, вас называли уверенным в делах России... Не слишком ли вы и сейчас уверены в своих деяниях?

- Уверенность в собственной правоте я черпаю из уверенности в правоте России. Так что ваш деликатный упрек в отсутствии у меня ответственности я, простите, не принимаю.

Расселись, и Горчаков спросил - что в Париже?

- Париж богатеет и отплясывает канкан.

- Как это делается? - наивно спросил князь.

- Проще простого, - пояснил Тютчев. - Дама на острых, как гвозди, каблуках, в чулках телесного цвета, вдруг наклоняется и движением рук ловко задирает юбку, обнажая на себе розовые панталоны. Потом, не сказав ни слова, она головою вперед бросается на своего партнера с такой решимостью, будто собралась выбить ему зубы. При этом партнер, отбивая каблуками немыслимую дробь, вежливо отклоняется в сторону и перекидывает даму через себя, как это делают наши мужики, сваливая мешок с картошкою на телегу. После этого дама, взвизгнув, начинает попеременно задирать ноги, словно желая всем показать: "Смотрите, какие у меня чулки. А вы знаете, сколько я за них заплатила?.."

Горчаков жестом подозвал лакея, велел накрыть ужин в соседних покоях. Поэту он ответил:

- Но сказать о парижанах, что они пляшут канкан, этого, мой друг, еще недостаточно... Франция на гибельном пути, - неожиданно произнес он. Богатея, она.., нищает!

Горчаков замолк, уткнув жиреющий подбородок в старомодный галстук, каких уже давно не носили. Лакеи с тихим звоном расставляли серебро и хрусталь. Перешли к столу. Поседевший Тютчев казался подавленным; он признался:

- А моя Леля больна.., я умру вслед за нею. Горчаков не знал, что сказать в утешение. Тютчев помог ему, снова вернувшись к впечатлениям от Европы:

- Проездом через Кассель я разговорился с одним немцем, спросив его о создании в Пруссии армии. "Воевать? Ни за что!" - ответил он мне. Тогда я построил вопрос иначе: как он относится к доле солдата? Немец даже расцвел: "О, я очень бы хотел носить мундир, мне нравится, когда по улицам маршируют солдаты и поют свои бодрые песни..."

За высокими окнами быстро сгущалась тьма.

- Я давно слышу возню с оружием в прусских казармах, - сказал Горчаков столь спокойно, что Тютчев возмутился:

- Не понимать ли мне вас таким образом, что весь ценный груз своих тайных политических вожделений вы с набережной Сены потихоньку перегружаете на берлинские пристани?

Князь с аппетитом вкушал салат, в котором, по прихоти царского повара, часто попадались раковые шейки.

- Я не делаю ставку на Пруссию, - ответил он. - Но зато возлагаю надежды на ту Германию, которая вдруг может родиться. Нейтрализация Черного моря и отсутствие там нашего флота непростительны! В первую очередь - для меня... А я не могу порвать Парижский трактат, как клочок бумаги.Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com