Пером и шпагой - Страница 97

лишены фуража и корма.

В неудобной низине, стиснутой Гросс-Егерсдорфским и Норкиттенским лесами, русская армия (в бестолочи кривых и путаных тропинок) стала проделывать чудовищный маневр, широко раскидывая хвосты обозов и артиллерийских парков. В вагенбурге была костоломная давка: передние колеса одной фуры цеплялись за задние колеса другой повозки.

Во мраке ночи, как дятлы, неустанно постукивали топоры: саперы наводили мост через Прегель. Австрийский наблюдатель при ставке Апраксина, фельдмаршал-лейтенант барон Сент-Андре, разъезжал по лагерю через боевые порядки, всем недовольный: здесь не так.., тут криво стоят.., там слишком ровно!

Проведя всю ночь под ружьем, войска еще продолжали разворот своих флангов, когда вдруг кто-то крикнул:

- Братцы! Гляди-кась... Кудыть его занесло? Армия приумолкла. На опушку Норкиттенского леса, пронизанную легким туманцем, выехал молоденький прусский трубач. Да столь смело выехал, будто русские ему нипочем! Солнце уже всходило, и все видели, как ярко горят петушиные одежды трубача. Вот он приосанился в седле. Неторопливо продул мундштук. И приставил горн к губам...

До русского лагеря донесся боевой призыв меди:

- Тра-та-рра-ррра-а!

И сразу - без вскрика! - рванулись пруссаки из леса.

Бегом. Со штыками наперевес.

Быстро и напористо они разом опрокинули два полка - Нарвский и 2-й Гренадерский.

Удар пришелся на дивизию генерал-аншефа Василия Абрамовича Лопухина. Пруссаки уже ворвались в обозный вагенбург. Лопухин обнажил шпагу и, вскочив на телегу, дрался люто и яростно, пока его не свалили три прусские пули.

Кто-то из солдат схватил генерал-аншефа за ноги, потащил старика прочь из плена - подальше от позора. Седая голова ветерана билась об кочки болота.

- Честь, - хрипел старый Лопухин, - честь спасайте... И на запавших губах генерал-аншефа лопались розовые кровавые пузыри.

Так бесславно и гибло началось первое сражение русских в этой великой войне с Фридрихом.

ГРОСС-ЕГЕРСДОРФ

Официанты еще не успели расставить посуду для завтрака фельдмаршала, когда загремели пушки, и в шатры Великого Могола (эти роскошные палаты из шелка, устланные коврами) ворвался бригадир Матвей Толстой.

- Жрать, что ли, нужда пришла? - заорал он. - Пруссаки уже Егерсдорф прошли.., конница ихняя прет через поле!

Апраксин верхом вымахал на холм, где стояла батарея Степана Тютчева; сопровождали фельдмаршала три человека - Фермор, Ливен и Веймарн. Все было так: пруссаки заняли гросс-егерсдорфское поле и уже колотили русских столь крепко, что летели прочь куда голова, а куда шапка! Апраксин тут стал плакать, приговаривая:

- Солдатиков-то моих - ай, ай! - как убивают. Господи, помоги мне, грешному. - И спросил у свиты:

- Делать-то мне что?

Фермор на это сказал:

- Маршировать! Ливен сказал:

- Но придержаться! Веймарн сказал:

- Конечно!

К ним подошел майор Тютчев - бледный, точный, опасный:

- Ваше превосходительство, уйдите сейчас подалее. Бугор сей - батарейный,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com