Пером и шпагой - Страница 265
Изменить размер шрифта:
был человеком хорошо начитанным; он изучал "наполеониану" тщательно и придирчиво. Потому-то Бергольц и заметил то, чего не заметили даже маститые историки. А именно: поразительное сходство высказываний Наполеона о могуществе России (как в начале своей карьеры, так и в ссылке на острове Святой Елены) со всеми четырнадцатью пунктами этого завещания!
"И тут, и там, - пишет Бергольц, - те же общие мысли, одни и те же заключения. А в местах, где биографы цитируют собственные слова императора, снова те же образы и выражения, которые можно найти в речах Наполеона и в документах, им продиктованных..."
Первый голос, пусть даже ошибочный, в защиту России прозвучал. Но брошюра Бергольца не имела никакого веса на безмене дипломатии. Русских продолжали трепать старым способом.
Тогда российская историография подала и свой голос:
- Ни с берегов Прута, ни с поля Полтавской битвы, ни со стола "всепьянейшего собора", ни, наконец, со смертного одра, - утверждали русские ученые, - Петр Великий никогда не писал своего завещания!
Это верно. Почуяв приближение смерти, Петр велел подать ему грифель и аспидную доску. Тряскою рукою он вывел два слова: "Отдать все..."
Но тут силы изменили ему, и он велел звать любимую дочь - умницу Анну Петровну, чтобы продиктовать ей свою последнюю волю. Когда же дочь явилась, император ничего не сказал, ибо уже лишился дара речи. Так и осталось от него завещание всего из двух слов: "Отдать все..." Что отдать? Кому отдать?
Тайну этого он унес в могилу.
***
Но Европа не прислушалась к русской истории. Тем более вряд ли что знал о ней и сам Гайлярде, ставший за эти тридцать лет солидным американским капиталистом и главным редактором "Вестника Соединенных Штатов Америки".
В начале 60-х годов Гайлярде решил побывать на родине в Париже. Здесь он совершенно случайно узнал, что Луи Журдан выпустил своего "Гермафродита", пожиная теперь лавры с хладного чела кавалера де Еона. Гайлярде нанес Журдану визит.
- Дорогой коллега, - сказал он ему примерно так, - очень рад, что озорник де Еон не забыт. К стыду своему, еще не читал вашего "Гермафродита", о чем и сожалею...
Журдан, увидев перед собой живого Гайлярде, чуть не полез от страха под стол. Но все-таки обещал доставить ему свою книгу для прочтения. И, конечно же, слова своего не сдержал.
Гайлярде справедливо заподозрил, что здесь дело нечистое. А потому в 1866 году, снова появившись в Париже, Гайлярде уже не пошел к Журдану, сам достал себе его книгу и...
Я, конечно, не присутствовал при этой сцене, но, возможно, что Гайлярде воскликнул именно так:
- Один раз меня обворовал Дюма, а теперь - Журдан!
В мире почти не существует литератора, которого бы хоть единожды не обокрали. И все же редко встретишь писателя, у которого бы другие писатели украли две книги подряд! Дело подсудное. Журдан был обвинен в контрафакции, на книгу о де Еоне наложили арест. Напрасно Журдан приносил извинения - Гайлярде ничего не прощал. Он был журналистом техасскогоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com