Ступай и не греши - Страница 53

одуха-то, гляди, какая проворная… так и хватат, так и хватат!

– Нонеча совести-то у молодых совсем не стало. Я по ночам кой годик не сплю. Все думаю. А ну как и мой балбес приволокет этакую орясину, так у них потом кипяточку не допросишься…

Здесь, в номерах, Александру Михайловну отыскал Милицер, пылающий желанием сурового отмщения за то, что наболтала Ольга Палем инспектору института. Он сразу понял, что перед ним обыкновенная дура, но эта дура, как и положено всем дурам на свете, имеет немыслимые претензии, а потому он ей доказывал:

– Вы же мудрейшая из женщин… право, вы ошеломили меня. Теперь и сами видите, в чем корень зла. Понимаю, вы благородны под стать вашему классическому облику. Кстати, ваши предки внесены ли в «Готский Альманах»? Нет? Очень жаль. Советую похлопотать… Однако, – продолжал Милицер, – с насилием и коварством, достойным пера самого Шекспира, надобно сражаться методами Шиллера.

– Верно, ах как верно! – кивала мадам Шмидт.

– Я, – заявил Милицер, – помогу вам избавить своего лучшего друга и вашего сына от алчных притязаний этой нахалки…

Тем временем, отвезя Довнара в больницу, Ольга Палем с утра пораньше сама появилась в больнице. Перед швейцаром, ссылаясь на разрешение доктора О. Э. Морица, она выдавала себя женою, которой дозволено видеть мужа в любое время. Довнар, кстати, не противился этим свиданиям, напротив, даже радовался им, как и каждый больной, когда его навещают.

Но однажды случилось то, чего и следовало ожидать: у постели больного она застала его мать. Слово за слово, сначала шепотом, потом все громче и, наконец, криками две женщины обменялись мнениями о том, что каждая о другой думает.

– Аферистка, на такой даже пробы негде ставить… хоть бы людей постыдилась! – кричала мать Довнара, нарочно привлекая внимание больных в громадной и гулкой палате.

Даже в хронически больных пробудился прежний вкус к жизни. Они стали напрягаться, садясь на кроватях, явно довольные, что больничная скука разрешается бесплатным зрелищем. Отовсюду слышались реплики – кто за мать, кто за жену:

– Нельзя же так, тут надо по совести.

– Молодую-то нешто не жалко?

– А старую кто пожалеет?

– Верно, Федя. Она же мать. У ней, гляди, сердце.

– А у молодухи-то рази нет сердца?

– У ней не сердце, а совсем другое… вот и взбесилась!

Кончилось все ужасно. Сбежались врачи, сестры милосердия, дюжие дядьки-санитары. Довнар кричал, чтобы убрали от него «вот эту женщину», способную любого, даже здорового, загнать в гроб. При обмене мнениями выяснилось, что Ольга Палем не жена ему, а просто так, вроде хорошей знакомой. Госпожа Шмидт откуда-то вдруг извлекла икону и, целуя ее, требовала не пускать «аферистку» в больницу, и Ольге Палем тут же было отказано в дальнейших посещениях больного.

– Идите и не спорьте, – выталкивали ее санитары из палаты. – Швейцара мы предупредили, чтобы вас более не пускал…

Дни сочились, как свежие раны, – тоской, одиночеством, суевериями, предчувствиями. Именно сейчас ей хотелосьОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com