Крейсера - Страница 157

жили сабли и повели беглецов до станции железной дороги. В каждой деревне, заранее оповещенные, шпалерами стояли жители, а румяные учительницы возглавляли шеренги школьников, бивших в маленькие барабаны. Полицейский старшина при входе в селения обязательно произносил короткую, но очень энергичную речь, размахивая саблей.

- Чего он хоть болтает-то? - спросил Шаламов.

- Везде одно и то же... Будто они поймали "исконных врагов народа Ямато", и теперь все японцы могут наглядно убедиться, сколько в наших сердцах злобы и зависти.

- Какая ж у меня злость? И какая зависть? - удивлялся Шаламов. - Я сам по себе в России, они сами по себе в Японии. Мне с ихних огородов все равно не бывать сытым... ну их!

В вагоне поезда, жестоко осмеянные пассажирами, беглецы увидели молодую японку, плачущую о их судьбе, и догадались, что, наверное, у нее муж или жених в русском плену.

- Спасибо тебе, дамочка, - сказал Шаламов японке, и она, будто поняв его, кивнула, глотая слезы...

Скоро выяснилось, что в Мацуями их не вернут. Японцы решили изолировать беглецов от привычной среды их товарищей по несчастью. Им предстояло прибыть в Фукуока на острове Кю-сю. Спорить, конечно, было бесполезно. Как и в день побега, хлестал проливной дождь, когда русских доставили в контору военнопленных города Фукуока. Беглецов замкнули в карцере без окон, швырнули связку тощих одеял, но спать не давали. Всю ночь часовые, проходя мимо карцера, считали своим воинским долгом дубасить прикладами в двери. Утром их навестил старенький майор Кодама, и на вопрос Панафидина, долго ли им тут сидеть, он ответил: "На время".

- На какое же время? - допытывался мичман.

- На время, - повторил майор. - Вы очень невоспитанные люди. Из-за вас наш миноносец целую неделю дежурил в Симоносекском проливе, обыскивая все рыбачьи лодки. За эту вот грубость, что вы нам причинили, предстоит и страдать...

Страдания усиливались жаждой: японцы только к вечеру вносили в карцер лохань, похожую на женское биде, наполненную теплыми помоями, которые называли чаем. Наконец им выдали хорошую обувь и сказали, что в городе Кокура они должны предстать перед военным судом. Панафидин протестовал:

- За что? Какое мы преступление совершили?

- Вас будут судить за грубость.

- Кому мы тут нагрубили?

- Вы обидели нашего императора.

- Тьфу! - отплюнулись оба, и матрос и мичман.

Появились жандармы с наручниками, они связали моряков смехотворно-тонкой бечевкой, какой в магазинах перевязывают покупки. Повели на вокзал. Там, на перроне, вокруг беглецов собралась толпа ротозеев, и жандарм произнес перед ними речь - вроде той, какую они слышали от пьяного сельского полицейского. В городе Кокура русских привезли в здание военного суда, где познакомили со следователем. Следователь держался на коротких, как у рояля, ножках, источая такую сердечность, что мичман предупредил Шаламова:

- Ты особенно не разевайся. Гадюка попалась нам такая ласковая, что не знаешь, то ли поцеловать хочет, то лиОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com