Крейсера - Страница 149

лись густые заросли бамбука, даже не огражденные забором. А что там, за этой бамбуковой рощей, Панафидин не знал... К ночи стало свежо. Чистые звезды приятно помигивали с небес, и невольно думалось, что эти же звезды видят сейчас во Владивостоке. Из матросского барака проливалась над Мацуями сердечная песня:

Когда я на почте служил ямщиком,

Был молод, имел я силенку.

И крепко же, братцы...

А в офицерском сарае упивался своим баритоном Шиллинг:

Что день грядущий мне готовит?

Его мой взор напрасно ловит...

Паду ли я...

Утром Панафидина растолкал штурман Салов:

- Вставайте, мичман... тревога! Пока мы тут спали, барон Кесарь Шиллинг убежал. Японцы в панике и прострации...

Впрочем, не прошло и часа, как солдаты гарнизона, гордые оказанной им честью, доставили беглеца в лагерь.

- Да ну! - отмахивался от расспросов барон. - Разве тут убежишь? Не успел я выйти из лагеря, все прохожие набросились на меня, как голодные собаки на мясо...

По лагерю было объявлено, что пленный мичман барон Шиллинг не оправдал доверия японского императора и потому должен отсидеть 10 суток в карцере. В наказание за побег барону не давали бриться, не разрешали убирать в камере. Вокруг лагеря японцы заметно усилили охрану, понаставили везде будок с часовыми. Но бамбуковую рощу по-прежнему не охраняли, как препятствие для русских непреодолимое... Очень хорошо!

Японские ночи - душные, кошмарные ночи. Панафидин не мог спать. Томился, мучился. Переживал былое. Вия теперь отошла куда-то в небытие, совсем ненужная. Но почему-то (знать бы - почему?) снова вспоминалась красота той незнакомки в Адмиральском саду, ее тонкие пальцы, обвивавшие отпотевающий бокал с ледяным лимонадом... "Кто же она? И для кого несет свою неземную красоту?.."

* * *

- Сколько у вас гробов? - спросили в Нагасаки.

- Четыре, - отвечал Конечников.

- Значит, еще копать четыре могилы...

Сдав гробы с мертвыми матросами властям Нагасаки, иеромонах Алексей устроил их погребение на русском кладбище в Иносе и десять дней (в ожидании парохода) не снимал с ноги перевязки, скрывавшей донесение рюриковцев. Он писал: "Все это время тайная полиция не оставляла меня ни на минуту, а при отплытии в Шанхай мне дали 35 рублей на билет. К моему несчастью, все китайцы принимали меня за японца..."

В Шанхае он навестил крейсер "Аскольд", у которого из пяти дымовых труб две были срезаны как бритвой, а три зияли скважинами попаданий. Прорываясь из Порт-Артура, крейсер "Аскольд" выдержал лютейший бой с японцами, а теперь успокоился в доке; ремонт обещал быть затяжным, и потому разоружение "Аскольда" прошло безболезненно для престижа команды. Артурцы встретили священника приветливо, собрали для него деньжат, чтобы он приоделся по-божески. Якут купил себе элегантную "тройку", фасонистый котелок и тросточку, впервые в жизни ощутив себя пижоном. В таком виде он дал интервью для шанхайской газеты, выходившей на английском языке, и, пожалуй, именно в Шанхае прозвучало первоеОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com