Крейсера - Страница 127

дома, прикинув расстояние до противника, и наивно решил:

- А что? Нам выпал прекрасный случай проверить нашу артиллерию на любых доступных дистанциях...

Иеромонах Алексей Конечников обходил боевые посты, окропляя пушки "святой" водицей, дребезжаще распевал:

- Спаси, господи, люди твоея-а-а... а-аминь!

Он явно спешил, ибо боевое расписание призывало его в баню-лазарет "Рюрика". Через дверь носового отсека Панафидин окликнул барона Курта Штакельберга:

- Камимура уже начал, а чего же мы?

- Сейчас... начнем и мы, - ответил Штакельберг, и в этот же момент что-то ярко-рыжее, как шаровая молния, врезалось в носовой каземат, соседний с панафидинским.

- Песок давай... сыпь, сыпь, сыпь! - орал кто-то.

Пушки уже отскочили назад в первом залпе, компрессоры плавно поставили их на место, клацнули замки. Николай Шаламов ловко забросил в пасть казенника свежий снаряд. Панафидин не сразу сообразил: песком будут засыпать лужи крови убитых, чтобы ноги живых не скользили по палубе. Элеваторы, гудя моторами, подавали наверх снаряды и пороховые кокоры. Через дверной проем было видно, как матросы волокут Штакельберга за ноги, и голова барона жалко мотается.

- Куда вы его? Что с ним, братцы?

- Уже готов... открасовался. Амба!

"Как быстро это бывает", - не ужаснулся, а просто отметил в сознании мичман. Но с этого момента он перестал метаться, четко реагируя на мычание сигнальных ревунов, зовущих его батарею к залпам. Русские снаряды при попаданиях давали нечеткий блеск, словно высекали искру из кремня, а японские вызывали клубки густейшего дыма, отчего иногда казалось, что наши снаряды вообще не долетают. Многое становилось ясно - такое, о чем мичман ранее не задумывался. "Рюрик", идущий концевым, ритмично вздрагивал под ударами разрывов фугасного действия.

Николай Шаламов кричал:

- Горим... горим же! Вы что, не видите?

- На "России" трубу сбило, братцы.

- Давай разноси шланги... Трюмные, напор, напор!

Брандспойты выкручивались из рук матросов. Пламя из носового отсека перекинулось в соседний. Японские фугасы взбрасывали кверху куски палубного настила. Все это - в треске огня, в ядовитом дыму. У переживших разрыв шимозы сразу спекались губы, возникала страшная жажда, они орали:

- Пить! У кого есть хлебнуть... хоть глоток!

Пушки, отброшенные взрывами, перекатывались на качке, грозя переломать ноги. В открытые порты море хлестало соленой пеной, а мертвецы, жидкие, как студень, ерзали затылками по тиковым доскам, их уже ничто не касалось...

- Подавай! - требовали комендоры от элеваторов.

Панафидин стянул с кресла убитого наводчика, сам приникнув к прицелу. Краем глаза, целясь в "Идзумо", он видел, что флагманская "Россия" несет уже половину трубы, а дым клубами валит прямо из палубы... Взмахом руки он звал Шаламова:

- Ты жив? Тогда подавай... подавай!

- Уррра-а-а!.. - донеслось сверху, с палубы.

Это радовались, когда взрывом раскрыло корму "Ивате", и он, контуженный, остался на месте,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com