Воспитание чувств - Страница 259
Изменить размер шрифта:
покинула это жалкое тельце и осталось лишь какое-то вещество, покрывающееся своеобразной растительностью; ручки были холодные; он уже не мог пить, и кормилица, новая, которую привратник нанял для них через контору, твердила:– Плох он, очень плох!
Розанетта всю ночь не ложилась.
Утром она позвала Фредерика:
– Поди сюда. Он не шевелится.
Действительно, ребенок был мертв. Она взяла его на руки, пробовала трясти, обнимала, называя самыми нежными именами, осыпала поцелуями, сжимала в объятиях, носилась по комнате совершенно растерянная, рвала на себе волосы, кричала; наконец рухнула на диван и так и осталась с открытым ртом, с неподвижными глазами, из которых струились потоки слез. Потом на нее нашло оцепенение, и все утихло в квартире. Кресла и стулья были опрокинуты. Валялось несколько полотенец. Пробило шесть часов. Ночник погас.
Фредерику, глядевшему на все это, думалось: не сон ли? Сердце его сжималось от тоски. Ему казалось, что эта смерть – только начало и что за ней таится близкое и еще более тяжелое несчастье.
Вдруг Розанетта нежным голосом сказала:
– Не правда ли, мы ведь сделаем так, чтобы он сохранился.
Ей хотелось набальзамировать его. Многое говорило против этого. Довод самый веский, по мнению Фредерика, сводился к тому, что нельзя бальзамировать таких маленьких детей. Лучше портрет. Она согласилась с этой мыслью. Он черкнул записку Пеллерену, и Дельфина отнесла ее.
Пеллерен поспешил прийти, желая загладить своим усердием воспоминание о прежних проступках. Сначала он сказал:
– Бедный ангелочек! Ах, боже мой, какое горе!
Но мало-помалу в нем проснулся художник, и он заявил, что с этими коричневыми тенями вокруг глаз, этим посиневшим личиком ничего нельзя сделать, это просто натюрморт, тут нужен большой талант; и он бормотал:
– Ах, трудно, очень трудно!
– Только бы вышло похоже, – заметила Розанетта.
– Ну вот еще, очень мне нужно сходство! Долой реализм! Надо изображать дух! Оставьте меня! Я постараюсь представить себе, чем бы это должно было быть.
Он стал размышлять, подперев лоб левой рукой, локоть он придерживал правой; потом вдруг воскликнул:
– Ах, мне пришло в голову! Пастель! С помощью полутонов и еле обозначенных контуров можно достичь большей рельефности.
Он послал горничную за своим ящиком, потом, подставив себе под ноги скамейку, придвинул стул, начал набрасывать широкие штрихи и был так же невозмутим, как если бы рисовал с гипса. Он восхвалял маленьких Иоаннов Крестителей Корреджо, инфанту Розу Веласкеса, молочные тона Рейнольдса, изысканность Лоуренса, но, главное, того мальчика с длинными волосами, что сидит на коленях леди Глоуэр.
– Да и может ли быть что-нибудь очаровательнее этих малышей! Тип высшей красоты (Рафаэль доказал это своими мадоннами) – это, пожалуй, мать с младенцем.
Розанетта, которую душили слезы, вышла, и Пеллерен тотчас же сказал:
– А каков Арну!.. Вы знаете, что случилось?
– Нет. А что?
– Так, впрочем, и должно было кончиться!
– Да чтоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com