Тихий Дон. Книга четвертая - Страница 211
Изменить размер шрифта:
мне такая роскошь? Да и какой из меня добытчик с одной рукой? Это - твое дело, молодое, холостое... а мне уж пора свою справу бабе на помазок отдавать, сковородки подмазывать... Они долго смотрели друг на друга - старые окопные товарищи, - смеющиеся и обрадованные встречей.
- Совсем пришел? - спросил Прохор.
- Совсем. Вчистую.
- До какого же ты чина дослужился?
- Был помощником командира полка.
- Чего же это тебя рано спустили?
Григорий помрачнел, коротко ответил:
- Не нужен стал.
- Через чего это?
- Не знаю. Должно быть, за прошлое.
- Так ты же эту фильтру-комиссию, какая при Особом отделе офицеров цедила, проскочил, какое может быть прошлое?
- Мало ли что.
- А Михаил где?
- На базу. Скотину убирает.
Прохор придвинулся ближе, снизил голос:
- Платона Рябчикова с месяц назад расстреляли.
- Что ты говоришь?
- Истинный бог!
В сенях скрипнула дверь.
- Потом потолкуем, - шепнул Прохор и - громче: - Так что же, товарищ командир, выпьем при такой великой радости? Пойти покликать Михаила?
- Иди зови.
Дуняшка собрала на стол. Она не знала, как угодить брату: положила ему на колени чистый рушник, придвинула тарелку с соленым арбузом, раз пять вытерла стакан... Григорий с улыбкой отметил про себя, что Дуняшка зовет его на "вы".
За столом Михаил первое время упорно молчал, внимательно вслушивался в слова Григория. Пил он мало и неохотно. Зато Прохор опрокидывал по полному стакану и только багровел да чаще разглаживал кулаком белесые усы.
Накормив и уложив спать детей, Дуняшка поставила на стол большую тарелку с вареной бараниной, шепнула Григорию:
- Братушка, я сбегаю за Аксиньей, вы супротив ничего не будете иметь?
Григорий молча кивнул головой. Ему казалось, никто не замечает, что весь вечер он находится в напряженном ожидании, но Дуняшка видела, как он настораживается при каждом стуке, прислушивается и косится на дверь. Положительно ничто не могло ускользнуть от не в меру проницательных глаз этой Дуняшки...
- А Терещенко-кубанец все взводом командует? - спрашивал Прохор, не выпуская из рук стакана, словно опасаясь, что кто-нибудь отнимет его.
- Убит под Львовом.
- Ну, царство ему небесное. Хороший был конармеец! - Прохор торопливо крестился, потягивал из стакана, не замечая язвительной улыбки Кошевого.
- А этот, у какого чудная фамилия? Какой правофланговым был, фу, будь он проклят, как его, кажись - Май-Борода? Хохол, такой тУшистый и веселый, что под Бродами польского офицера напополам разрубил, - он-то живой-здоровый?
- Как жеребец! В пулеметный эскадрон его забрали.
- Коня своего кому же сдал?
- У меня уже другой был.
- А белолобого куда дел?
- Убили осколком.
- В бою?
- В местечке стояли. Обстрел шел. У коновязи и убили.
- Ах, жалко! До чего добрый конь был! - Прохор вздыхал и снова прикладывался к стакану.
В сенях звякнула щеколда. Григорий вздрогнул, Аксинья переступила порог, невнятно сказала: "Здравствуйте!"Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com