Тихий Дон. Книга четвертая - Страница 208

ьших крыльев: пепельно-сизый, блистающий на солнце белым подбоем оперенья, пролетел дудак и сел возле дальнего кургана, там, где не освещенная солнцем падина сливалась с сумеречно-лиловой далью. Только поздней осенью наблюдал, бывало, Григорий в степи такую грустную и глубокую тишину, когда ему казалось, что он слышит, как шуршит по сухой траве подхваченное ветром перекати-поле, далеко-далеко впереди пересекающее степь.

Дороге, казалось, не будет конца. Она вилась по изволоку, спускалась в балку, снова поднималась на гребень бугра. И все такая же - глазом не окинешь - простиралась вокруг глухая, табунная степь.

Григорий залюбовался росшим на склоне буерака кустом черноклена. Опаленные первыми заморозками листья его светились дымным багрянцем, словно присыпанные пеплом угли затухающего костра.

- Как тебя звать, дяденька? - спросила подводчица, тихонько касаясь кнутовищем плеча Григория.

Он вздрогнул, повернулся к ней лицом. Она смотрела в сторону.

- Григорий. А тебя как?

- Меня зовуткой зовут.

- Помолчала бы ты, зовутка.

- Надоело молчать! Полдня молчу, во рту все пересохло. Ты чего такой невеселый, дядя Гриша?

- А чего мне веселиться?

- Домой едешь, должен веселый быть.

- Года мои ушли - веселиться.

- Ишь ты, старик нашелся. А с чего это ты молодой, а седой?

- Все-то тебе надо знать... От хорошей жизни, видно, поседел.

- Ты женатый, дядя Гриша?

- Женатый. Тебе, зовутка, тоже надо поскорее замуж выходить.

- Почему это - скорее?

- Да уж дюже ты игреливая...

- А это плохо?

- Бывает и плохо. Знал я одну такую игреливую, тоже вдовая была, играла-играла, а потом нос у нее начал проваливаться...

- Ох, господи, страсти-то какие! - с шутливым испугом воскликнула она и тотчас же деловито добавила: - Наше вдовье дело такое: бирюка бояться - в лес не ходить.

Григорий взглянул на нее. Она беззвучно смеялась, стиснув мелкие белые зубы. Вздернутая верхняя губа ее подрагивала, из-под опущенных ресниц озорно светились глаза. Григорий невольно улыбнулся и положил руку на ее теплое круглое колено.

- Бедная ты, разнесчастная зовутка! - сожалеюще сказал он. - Двадцать годков тебе, а как тебя жизнь выездила...

Вмиг от веселости ее и следа не осталось. Она сурово оттолкнула его руку, нахмурилась и покраснела так, что на переносице исчезли крохотные веснушки.

- Ты жену пожалей, когда приедешь, а у меня и без тебя жалельщиков хватит!

- Да ты не серчай, погоди!

- А ну тебя к черту!

- Я это, жалеючи тебя, сказал.

- Иди ты со своей жалостью прямо... - Она по-мужски умело и привычно выругалась, сверкнула потемневшими глазами.

Григорий поднял брови, смущенно крякнул:

- Загнула, нечего сказать! Вон ты какая необузданная.

- А ты какой? Святой во вшивой шинели, вон ты кто! Знаю я вас! Замуж выходи, то да се, а давно ты таким истовым стал?

- Нет, недавно, - посмеиваясь, сказал Григорий.

- А чего же ты мне уставы читаешь? У меня на это свекровь есть.

-Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com