Тихий Дон. Книга четвертая - Страница 175
Изменить размер шрифта:
ебя... Ну, да нечего делать, ступай одна, дочушка, поводырь-то твой охромел сразу на все ноги, должно быть, накормили его где-нибудь ячменным хлебом... Да и то сказать, промаршировали мы с тобой порядочно, для моих семидесяти годков даже чересчур. Будет случай - перекажи моей старухе, что сиз голубок ее жив и здоров, и в ступе его толкли, и в мялке мяли, а он все живой, на ходу добрым людям штаны шьет и что не видно домой припожалует... Так и передай ей: старый дурак, мол, кончил отступать и наступает обратно к дому, не чает, когда до печки доберется... Еще несколько дней провела Аксинья в дороге. От Боковской доехала до Татарского на попутной подводе. Поздно вечером вошла в настежь распахнутую калитку своего двора, глянула на мелеховский курень и задохнулась от внезапно подступивших к горлу рыданий... В пустой, пахнущей нежилым кухне выплакала все скопившиеся за долгое время горькие бабьи слезы, а потом сходила на Дон за водой, затопила печь, присела к столу, уронив на колени руки. Задумавшись, она не слышала, как скрипнула дверь, и очнулась, когда Ильинична, войдя, негромко сказала:
- Ну, здравствуй, соседушка! Долго ж ты пропадала в чужих краях...
Аксинья испуганно взглянула на нее, встала.
- Ты чего воззрилась на меня и молчишь? Аль плохие вести принесла? Ильинична медленно подошла к столу, присела на край лавки, не сводя пытливого взгляда с Аксиньиного лица.
- Нет, какие же у меня вести... Не ждала я вас, задумалась что-то и не слыхала, как вы вошли... - растерянно проговорила Аксинья.
- Исхудала ты, в чем и душа держится.
- В тифу была...
- Григорий-то наш... Он как же... Вы где с ним расстались? Живой он?
Аксинья коротко рассказала. Ильинична выслушала ее, не проронив слова, под конец спросила:
- Он, когда оставил тебя, не хворый поехал?
- Нет, он не хворал.
- И больше ты об нем ничего не слыхала?
- Нет.
Ильинична облегченно вздохнула:
- Ну вот, спасибо на добром слове. А тут по хутору разное брешут про него...
- Что же? - чуть слышно спросила Аксинья.
- Так, пустое... Всех не переслухаешь. Из хуторных один только Ванька Бесхлебнов вернулся. Он видал Гришу в Катеринодаре больного, а другим я не верю!
- А что говорят, бабушка?
- Прослыхали мы, что какой-то казачишка с Сингинского хутора говорил, будто зарубили Гришу красные в Новороссийском городе. Ходила я пеши в Сингин - материнское-то сердце не терпит, - нашла этого казачишку. Отрекся он. И не видал, говорит, и не слыхал. Ишо слух прошел, будто посадили в тюрьму и там он помер от тифу...
Ильинична опустила глаза и долго молчала, рассматривая свои узловатые тяжелые руки. Обрюзгшее лицо старухи было спокойно, губы строго поджаты, но вдруг как-то сразу на смуглых скулах ее проступил вишневый румянец, и мелко задрожали веки. Она взглянула на Аксинью сухими, исступленно горящими глазами, хрипло сказала:
- А я не верю! Не может быть, чтобы лишилась я последнего сына! Не за что богу меня наказывать... Мне уж и жить-тоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com