Тихий Дон. Книга четвертая - Страница 136
Изменить размер шрифта:
х и толстых, словно поросята, сазанов, - и лишь после этого поднял вязанку хвороста и нанизанных на хворостину рыб, не спеша направился к Дону. С довольной улыбкой он рассказал Ильиничне про свое ловецкое счастье, полюбовался еще раз на отливающих красной медью сазанов, но Ильинична неохотно разделяла его восторг. Она ходила смотреть на убитых и пришла оттуда заплаканная и грустная.
- Пойдешь глянуть на Аникея? - спросила она.
- Не пойду. Что я, мертвых не видал, что ли? Нагляделся я на них, хватит!
- Ты сходил бы. Все вроде неудобно, скажут - и попрощаться не пришел!
- Отвяжись, ради Христа! Я с ним детей не крестил, и нечего мне с ним прощаться! - свирепо огрызнулся Пантелей Прокофьевич.
Он не пошел и на похороны, с утра уехал за Дон и пробыл там весь день. Погребальный звон заставил его в лесу снять шапку, перекреститься, а потом он даже подосадовал на попа: мыслимое ли дело звонить так долго? Ну, ударили бы в колокола по разу - и все, а то заблаговестили на целый час. И что проку от этого звона? Только разбередят людям сердце да заставят лишний раз вспомнить о смерти. А о ней осенью и без этого все напоминает: и падающий лист, и с криком пролетающие в голубом небе станицы гусей, и мертвенно полегшая трава...
Как ни оберегал себя Пантелей Прокофьевич от всяких тяжелых переживаний, но вскоре пришлось ему испытать новое потрясение. Однажды за обедом Дуняшка взглянула в окно, сказала:
- Ну, ишо какого-то убитого с фронта везут! Сзади повозки служивский подседланный конь идет, привязанный на чембуре, и едут нерезво... Один лошадьми правит, а мертвый под шинелем лежит. Этот, какой правит, сидит спиной к нам, не узнаю - наш хуторный или нет... - Дуняшка присмотрелась внимательнее, и щеки ее стали белее полотна. - И ить это... а ить это... невнятно зашептала она и вдруг пронзительно крикнула: - Гришу везут!.. Его конь! - и рыдая, выбежала в сенцы.
Ильинична, не вставая из-за стола, прикрыла глаза ладонью. Пантелей Прокофьевич тяжело поднялся со скамьи, пошел к двери, вытянув вперед руки, как слепой.
Прохор Зыков открыл ворота, мельком взглянул на сбежавшую с крыльца Дуняшку, невесело сказал:
- Принимайте гостей... Не ждали?
- Родный ты наш! Братунюшка! - заламывая руки, простонала Дуняшка.
И только тогда Прохор, поглядев на ее мокрое от слез лицо, на безмолвно стоявшего на крыльце Пантелея Прокофьевича, догадался сказать:
- Не пужайтесь, не пужайтесь! Он живой. В тифу он лежит.
Пантелей Прокофьевич обессиленно прислонился спиной к дверному косяку.
- Живой!!! - смеясь и плача, закричала ему Дуняшка. - Живой Гриша! Слышишь?! Его хворого привезли! Иди же скажи матери! Ну, чего стоишь?!
- Не пужайся, Пантелей Прокофич! Доставил живого, а про здоровье не спрашивай, - торопливо подтвердил Прохор, под уздцы вводя лошадей во двор.
Пантелей Прокофьевич сделал несколько неуверенных шагов, опустился на одну из ступенек. Мимо него вихрем промчалась в дом Дуняшка, чтобы успокоить мать. ПрохорОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com