Тихий Дон. Книга вторая - Страница 53
Изменить размер шрифта:
шая толпа, собравшаяся в конце платформы у бака с кипятком. Он подошел, еще издали вслушиваясь в разговор. Человек двадцать солдат окружили рослого рыжеватого казака, стоявшего спиной к баку в неловкой, затравленной позе. Петро, вытянув голову, поглядел на смутно знакомое забородатевшее лицо рыжеватого казака-атаманца, на цифру 52 на синем урядницком погоне; решил, что где-то и когда-то видел этого человека. - Как же это ты ухитрился? А еще гайку тебе нашивали... - злорадно допытывался у рыжеватого казака вольноопределяющийся с веснушчатым умным лицом.
- Что такое? - полюбопытствовал Петро, тронув плечо стоявшего к нему спиной ополченца.
Тот повернул голову, ответил нехотя:
- Дизиртира пымали... Из ваших казаков.
Петро, усиленно напрягая память, пытался вспомнить, - где он видел это широкое рыжеусое и рыжебровое лицо атаманца. Не отвечая на назойливые вопросы вольноопределяющегося, атаманец редкими глотками тянул кипяток из медной кружки, сделанной из гильзы снаряда, прикусывая черным размоченным в воде сухарем. Далеко расставленные выпуклые глаза его щурились; прожевывая и глотая, он шевелил бровями, глядел вниз и по сторонам. Рядом с ним, придерживая за штык винтовку, стоял конвоировавший его пожилой коренастый солдат. Атаманец-дезертир допил из кружки, повел усталыми глазами по лицам бесцеремонно разглядывавших его солдат, и в голубых, по-детски простых глазах его неожиданно вспыхнуло ожесточение. Торопливо глотнув, он облизал губы, крикнул грубым негнущимся басом:
- Диковина вам? Пожрать не даете, сволочи! Что вы, людей не видали, что ль?
Солдаты засмеялись, а Петро, едва лишь услышал голос дезертира, сразу, как это всегда бывает, с поразительной отчетливостью вспомнил, что атаманец этот - с хутора Рубежина, Еланской станицы, по фамилии Фомин, и что у него еще до войны на еланской годовой ярмарке торговали Петро с отцом трехлетка-бычка.
- Фомин! Яков! - окликнул он, протискиваясь к атаманцу.
Тот неловким, растерянным движением сунул на бак кружку; прожевывая, глядя на Петра смущенными улыбающимися глазами, сказал:
- Не признаю, браток...
- С Рубежина ты?
- Оттель. А ты либо еланский?
- Я-то вешенский, а тебя помню. С батей лет пять назад бычка у тебя торговали.
Фомин, улыбаясь все той же растерянной, ребячьей улыбкой, как видно, силился вспомнить.
- Нет, заметило... не упомню тебя, - с видимым сожалением сказал он.
- Ты в Пятьдесят втором был?
- В Пятьдесят втором.
- Убег, стал быть? Как же это ты, братец?
В это время Фомин, сняв папаху, доставал оттуда потрепанный кисет. Сутулясь, он медленно сунул папаху под мышку, оторвал косой угол бумажки и только тогда прижал Петра строгим, влажно мерцающим взглядом.
- Невтерпеж, братушка... - сказал невнятно.
Взгляд этот кольнул Петра. Петро крякнул, вобрал в рот желтоватый ус.
- Ну, землячки, кончайте разговоры, а то через вас как бы мне не попало, - вздохнул, вскидывая винтовку, коренастый солдат-конвоир. Иди-ка, папаша!Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com