Тихий Дон. Книга вторая - Страница 158

ти-полем катились куры. Все шло гладко, как по-писаному. Проехали площадь. Конь Григория покосил глазом на чью-то привязанную к моховскому забору лошадь, заржал и высоко понес голову. Завиднелись конец хутора, крыша астаховского куреня... Но тут-то, на первом перекрестке, случилось неладное: поросенок, бежавший через улицу, замешкался, попал под копыта лошадей, хрюкнул и откатился раздавленный, повизгивая, норовя приподнять переломленный хребет.

- Ах, черти тебя поднесли!.. - выругался Пантелей Прокофьевич, успев стегнуть кнутом раздавленного поросенка.

На беду принадлежал он Анютке, вдове Афоньки Озерова, - бабе злой и не в меру длинноязыкой. Она не замедлила выскочить на баз; накидывая платок, посыпала такими отборными ругательствами, что Пантелей Прокофьевич даже лошадей попридержал, повернулся назад:

- Замолчи, дура! Чего орешь! Заплатим за твоего шелудивого!..

- Нечистый дух!.. Чертяка!.. Сам ты шелудивый, кобель хромой!.. Вот к атаману тебя зараз!.. - горланила она, махая руками. - Я тебя, узду твою мать, научу, как сиротскую животину давить!..

Заело Пантелея Прокофьевича, крикнул, багровея:

- Халява!

- Турка проклятый!.. - с живостью отозвалась Озерова.

- Сука, сто чертов твоей матери! - повысил басок Пантелей Прокофьевич.

Но Анютка Озерова за словом в карман сроду не лазила.

- Чужбинник! Б... старый! Воряга! Борону чужую украл!.. По жалмеркам бегаешь!.. - зачастила она сорочьим голосом.

- Вот я тебя кнутом, псюрня!.. Заткни зевало!

Но тут Анютка такое загнула, что даже Пантелей Прокофьевич, - человек, поживший и повидавший на своем веку, - зарозовел от смущения и сразу взмок потом.

- Трогай!.. Чего связался? - сердито сказал Григорий, видя, что понемногу на улицу выходит народ и со вниманием прислушивается к случайному обмену мнениями между старым Мелеховым и честной вдовой Озеровой.

- Ну и язык... с вожжину длиной! - Пантелей Прокофьевич сокрушенно плюнул и так погнал лошадей, словно намеревался раздавить самое Анютку.

Уже проехав квартал, он не без боязни оглянулся:

- Плюется и костерит почем зря!.. Ишь ты, вражина... Чтоб ты лопнула поперек, чертяка толстая! - с вожделением сказал он. - Тебя бы вместе с твоим поросем стоптать. Попадись вот такой хлюстанке на язык - одни мослы останутся.

Мимо рванулись голубые ставни куреня. Петро, без папахи, в распоясанной гимнастерке, растворял ворота. С крыльца мелькнули беленький платок и смеющееся, блестящее черными глазами лицо Дуняшки.

Целуя брата, Петро мельком заглянул ему в глаза:

- Здоровый?

- Рану получил.

- Где?

- Под Глубокой.

- Нужда заставила там огинаться! Давно бы шел домой.

Он тепло и дружески потряс Григория, с рук на руки передал Дуняше. Обнимая крутые, вызревшие плечи сестры, Григорий поцеловал ее в губы и глаза, сказал, отступая, дивясь:

- Да ты, Дуняха, черт тебя знает!.. Ишо какая девка вышла, а я-то думал - дурненькая будет, никудышненькая.

- Ну уж ты, братушка!.. - Дуняшка увернуласьОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com