Тихий Дон. Книга первая - Страница 81
Изменить размер шрифта:
пускать, а я иду. Да... Стучусь. "Дозвольте, ваше инператорское величество, взойтить". - "А это кто таков?" - спрашивает. "Это я, говорю, Иван Авдеич Синилин". Поднялась там смятенья, - слышу, сам кричит: "Марея Федоровна, Марея Федоровна! Вставай скорей, ставь самовар, Иван Авдеич приехал!" Громом лопнул в задних рядах смех. Писарь, читавший объявления о пропавшем и приблудившемся скоте, споткнулся на фразе: "левая нога по щиколотку в чулке". Атаман гусаком вытянул шею, рассматривая колыхавшуюся в хохоте толпу.
Авдеич дернул папаху, - хмурясь, растерянно перебегал глазами с одного на другого.
- Погодите!
- Охо-ха-ха-ха!..
- Ох, сме-е-ертынь-ка!..
- Гык-гкы-гы-ы-ык!..
- Авдеич, кобель лысый, ох-охо!..
- "Ставь само-о-вар. Авдеич приехал!" Ну и ну!
Сход начал расходиться. Тягуче, беспрерывно стонали дощатые промерзшие порожки крыльца. На затоптанном у правления снегу возились, согреваясь в борьбе, Степан Астахов и высокий голенастый казак - хозяин ветряка-голландки.
- Через голову мирошника! - советовали окружавшие их казаки. - Вытряси из него отруби, Степка!
- Ты под силы-то не перехватывай! Догадлив дюже ишь! - горячился, подскакивая по-воробьиному, старик Кашулин и в увлечении не замечал ядреной светлой капли, застенчиво повиснувшей на пипке его сизого носа.
VIII
Пантелей Прокофьевич вернулся со схода и прямо прошел в боковушку, комнату, которую он занимал со старухой. Ильинична эти дни прихварывала. На водянисто-пухлом лице ее виднелись усталость и боль. Она лежала на высоко взбитой перине, привалясь спиной к подушке, поставленной торчмя. На туп знакомых ей шагов повернула голову, с давнишней, прижившейся на ее лице суровостью глянула на мужа, остановила взгляд на мокрых от дыханья завитках бороды, теснивших рот Прокофьевича, на слежалых, влитых в бороду влажных усах, двинула ноздрями, но от старика несло морозом, кислым душком овчины. "Тверезый ноне", - подумала и, довольная, положила на пухлый свой живот чулок со спицами и недовязанной пяткой.
- Что ж порубка?
- В четверг порешили. - Прокофьевич разгладил усы. - В четверг с утра, - повторил он, присаживаясь рядом с кроватью на сундук. - Ну, как? Не легшает все?
На лицо Ильиничны тенью легла замкнутость.
- Так же... Стреляет в суставы, ломит.
- Говорил дуре, не лезь в воду осенью. Раз знаешь за собой беду - не рыпайся! - вскипел Прокофьевич, чертя по полу костылем широкие круги. Аль мало баб? Будь они трижды прокляты, твои конопи: помочила, а теперя... Бож-же-жж мой, то-то... Эх!
- Конопям тоже не пропадать. Баб не было: Гришак со своей пахал, Петро с Дарьей где-то ездили.
Старик, дыша на сложенные ладони, нагнулся к кровати:
- Наташка как?
Ильинична оживилась, заговорила с заметной тревогой:
- Что делать - не знаю. Надысь опять кричала. Вышла я на баз, гляжу дверь амбарную расхлебенил кто-то. Сем-ка пойду притворю, думаю. Взошла, а она у просяного закрома стоит. Я к ней: "Чего ты, чего, касатка?" А она:Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com