Тихий Дон. Книга первая - Страница 43
Изменить размер шрифта:
в глаза, щипал, как мыло. Остановив лошадей, напились и закурили. - По шляху кто-то верхи бегет, - глядя из-под ладони, проговорил Петро.
Григорий всмотрелся и изумленно поднял брови.
- Батя, никак.
- Очумел ты! На чем он поскачет, кони в косилке ходют.
- Он.
- Обознался, Гришка!
- Ей-богу, он!
Через минуту ясно стало видно лошадь, стлавшуюся в броском намете, и седока.
- Батя... - Петро в испуганном недоумении затоптался на месте.
- Должно, дома что-нибудь... - высказал Григорий общую мысль.
Пантелей Прокофьевич, не доезжая саженей сто, придержал лошадь, затрусил рысью.
- Пе-ре-по-рю-ю-у-у-у... сукины сыны!.. - завопил он еще издали и размотал над головой ременный арапник.
- Чего он? - окончательно изумился Петро, до половины засовывая в рот пшеничный свой ус.
- Хоронись за косилку! Истинный бог, стебанет кнутом. Покель разберемся, а он выпорет... - посмеиваясь, сказал Григорий и на всякий случай зашел на ту сторону косилки.
Взмыленная лошадь шла по жнивью тряской рысцой. Пантелей Прокофьевич, болтая ногами (ехал он без седла, охлюпкой), потрясал арапником.
- Что вы тут наделали, чертово семя?!
- Косим... - Петро развел руками и опасливо покосился на арапник.
- Кто кого вилами порол? За что дрались?..
Повернувшись к отцу спиной, Григорий шепотом считал разметанные ветром облака.
- Ты что? Какими вилами? Кто дрался?.. - Петро, моргая, глядел на отца снизу вверх, переступая с ноги на ногу.
- Да как же, мать ее курица, прибегла и орет: "Ребята ваши вилами попоролись!" А? Это как?.. - Пантелей Прокофьевич исступленно затряс головой и, бросив повод, соскочил с задыхавшейся лошади. - Я у Семишкина Федьки коня ухватил да и в намет. А?..
- Да кто это говорил?
- Баба!..
- Брешет она, батя! Спала, проклятая, на возу, и привиделось ей такое.
- Баба! - визгливо закричал Пантелей Прокофьевич, измываясь над собственной бородой. - Климовна-курва! Ах ты бо-ж-же мой!.. А? Запорю сучку!.. - Он затопал ногами, припадая на левую, хромую.
Подрагивая от немого смеха, Григорий глядел под ноги. Петро глаз не спускал с отца, поглаживая потную голову.
Пантелей Прокофьевич напрыгался и притих. Сел на косилку, проехал, скидывая, два загона и, чертыхаясь, влез на лошадь. Выехал на шлях, обогнав два воза с хлебом, запылил в хутор. На борозде остался позабытый мелко витой, с нарядным махром арапник. Петро покрутил его в руках, головой покачал - и к Гришке:
- Было б нам с тобой, парнишша. Ишь это разве арапник? Это, брат, увечье - голову отсечь можно!
XVIII
Коршуновы слыли первыми богачами в хуторе Татарском. Четырнадцать пар быков, косяк лошадей, матки с Провальских заводов, полтора десятка коров, пропасть гулевого скота, гурт в несколько сот овец. Да и так поглядеть есть на что: дом не хуже моховского, о шести комнатах - под железом, ошелеван пластинами. Дворовая служба крыта черепицей, нарядной и новой; сад - десятины полторы с левадой. Чего же еще человекуОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com