Тихий Дон. Книга первая - Страница 190

а полевая кухня. Хорунжий Чубов принес котелок щей, жирный их аромат разбудил офицеров, и через четверть часа опухшие со сна офицеры ели жадно, без разговоров, наверстывали за два потерянных в боях дня. После позднего обеда исчез сон. Офицеры, отягощенные едой, лежали на бурках, на соломе, курили.

Подъесаул Калмыков, маленький круглый офицер, носивший не только в имени, но и на лице признаки монгольской расы, говорил, резко жестикулируя:

- Эта война не для меня. Я опоздал родиться столетия на четыре. Знаешь, Петр, - говорил он, обращаясь к сотнику Терсинцеву, произнося слово "Петр" с подчеркнутым "е" вместе "е", - я не доживу до конца этой войны.

- Брось хиромантию, - басовито хрипнул тот из-под бурки.

- Никакой хиромантии. Это конец предопределенный. У меня атавизм, и я, ей-богу, тут лишний. Когда мы сегодня шли под огнем, я дрожал от бешенства. Не выношу, когда не вижу противника. Это гадкое чувство равносильно страху. Тебя разят на расстоянии несколько верст, а ты едешь на коне, как дудак по степи под охотничьим прицелом.

- Я смотрел в Купалке австрийскую гаубицу. Кто из вас видел, господа? спросил есаул Атаманчуков, слизывая с рыжих, подстриженных по-английски усов крошки мясных консервов.

- Замечательно! Прицельная камера, весь механизм - верх совершенства, восторженно заметил хорунжий Чубов, успевший опорожнить второй котелок щей.

- Я видел, но о своих впечатлениях умалчиваю. Профан в артиллерии. По-моему, пушка как пушка, - зевластая.

- Завидую тем, кто в свое время воевал первобытным способом, продолжал Калмыков, теперь уже обращаясь к Листницкому. - В честном бою врубиться в противника и шашкой разделить человека надвое - вот это я понимаю, а то черт знает что!

- В будущих войнах роль кавалерии сведется к нулю.

- Вернее, ее самой не будет существовать.

- Ну, это-то положим!

- Вне всякого сомнения.

- Слушай, Терсинцев, нельзя же человека заменить машиной. Это крайность.

- Я не про человека говорю, а про лошадь. Мотоцикл или автомобиль ее заменит.

- Воображаю, автомобильный эскадрон.

- Глупость! - загорячился Калмыков. - Конь еще послужит армиям. Абсурдная фантазия! Что будет через двести - триста лет, мы не знаем, а сейчас, во всяком случае, конница...

- Что ты будешь делать, Дмитрий Донской, когда траншеи опояшут фронт? А? Ну-ка, отвечай!

- Прорыв, налет, рейд в глубокий тыл противника - вот работа кавалерии.

- Ерунда.

- Ну, там посмотрим, господа.

- Давайте спать.

- Слушайте, оставьте споры, пора и честь знать, ведь остальные спать хотят.

Возгоревшийся спор угасал. Кто-то под буркой храпел и высвистывал. Листницкий, не принимавший участия в разговоре, лежал на спине, вдыхая пряный запах постеленной ржаной соломы. Калмыков, крестясь, лег с ним рядом.

- Вы поговорите, сотник, с вольноопределяющимся Бунчуком. Он в вашем взводе. Интересный парень!

- Чем? - спросил Листницкий, поворачиваясь к Калмыкову спиной.

- Обрусевший казак. Жил в Москве.Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com