Тихий Дон. Книга первая - Страница 121

ы в воротник енотовой шубы. Григорий укутал ему ноги, пристегнул волчью, обшитую бархатом полсть.

- Поогрей его. - Пан указал глазами на рысака.

Запрокидываясь с козел, удерживая в натянутых руках тугую дрожь вожжей, Григорий опасливо косился на раскаты, помнил, как по первопутку пан за неловкий толчок сунул ему в затылок крепкий не по-стариковски кулак. Спустились к мосту, и тут, по Дону, Григорий ослабил вожжи, растирая перчаткой охваченные ветровым огнем щеки.

До Ягодного долетели в два часа. Пан всю дорогу молчал, изредка стучал согнутым пальцем Григорию в спину: "Останови-и", - и делал папироску, поворачиваясь к ветру спиной.

Уже спускаясь с горы в имение, опросил:

- Рано завтра?

Григорий повернулся боком, с трудом разодрал иззябшие губы.

- Рлано, - получилось у него вместо "рано". Затвердевший от холода язык будто распух; цепляясь за подковку зубов, выговаривал нетвердо.

- Деньги все получил?

- Так точно.

- За жену не беспокойся, будет жить. Служи исправно. Дед твой молодецкий был казак. Чтоб и ты, - голос пана зазвучал глуше (Листницкий спрятал от ветра лицо в воротник), - чтоб и ты держал себя достойно своего деда и отца. Ведь это отец получил на императорском смотру первый приз за джигитовку?

- Так точно: отец.

- Ну, то-то, - строго, будто грозя, закончил пан и совсем спрятал в шубу лицо.

Григорий с рук на руки передал рысака деду Сашке, пошел в людскую.

- Отец твой приехал! - крикнул тот ему вслед, накидывая на рысака попону.

Пантелей Прокофьевич сидел за столом, доедая студень. "Под хмельком", определил Григорий, окидывая взглядом размякшее отцово лицо.

- Приехал, служивый?

- Замерз весь, - хлопая руками, ответил Григорий и - к Аксинье: Развяжи башлык, руки не владеют.

- Тебе попало, ветер-то в пику, - двигая при еде ушами и бородой, мурчал отец.

На этот раз он был гораздо ласковее. Аксинье коротко, по-хозяйски, приказал:

- Отрежь ишо хлебца, не скупись.

Встав из-за стола и отправляясь к двери курить, будто невзначай раза два качнул люльку; просунул под положок бороду, осведомился:

- Казак?

- Девка, - за Григория отозвалась Аксинья и, уловив недовольство, проплывшее по лицу и застрявшее в бороде старика, торопясь, добавила: Такая уж писаная, вся в Гришу.

Пантелей Прокофьевич деловито оглядел чернявую головку, торчавшую из вороха тряпья, и не без гордости удостоверил:

- Наших кровей... Эк-гм... Ишь ты!..

- Ты на чем приехал, батя? - спросил Григорий.

- В дышлах, на обыденке да на Петровом.

- Ехал бы на одной, моего бы припрягли.

- Не к чему, пущай порожнем идет. А конь справный.

- Видал?

- Чудок поглядел.

Говорили о разных нестоящих вещах, волнуемые одним общим. Аксинья не вмешивалась в разговор, сидела на кровати, как в воду опущенная. Каменно набухшие груди распирали ей створки кофты. Она заметно потолстела после родов, обрела новую, уверенно-счастливую осанку.

Легли спать поздно. Прижимаясь к Григорию, АксиньяОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com