Тихий Дон. Книга первая - Страница 111
Изменить размер шрифта:
казачью песню о Польше, сложенную еще в 1831 году. С ним за столом сидели приятели и братья, пришедшие проводить служивого, глотали водку до обеда, подпевали: Говорили про Польшу, что богатая,
А мы разузнали - голь проклятая.
У этой у Польши корчемка стоит,
Корчма польская, королевская.
У этой корчемки три их молодца пьют.
Пруссак, да поляк, да млад донской казак.
Пруссак водку пьет - монеты кладет,
Поляк водку пьет - червонцы кладет.
Казак водку пьет - ничего не кладет,
Он по корчме ходит - шпорами гремит,
Шпорами гремит - шинкарку манит:
"Шинкарочка-душечка, поедем со мной,
Поедем со мной к нам на тихий Дон.
У нас на Дону да не по-вашему живут:
Не ткут, не прядут, не сеют, не жнут,
Не сеют, не жнут, да чисто ходют".
А с обеда распрощался Гаврила с семьей и уехал. С того дня и стала Пелагея на подол рубахи поглядывать.
Наталье Коршуновой так объяснила она причину беременности:
- Перед тем как прийтить Гаврюше, видала я, милушка, сон. Кубыть, иду я по займищу, а попереди меня наша старая корова, какую мы летось на спас продали; идет она, а из сиськов молоко дорогу вилюжит... "Господи, думаю, как же это я ее так доила?" После этого приходит ко мне бабка Дроздиха за хмелинами, а я ей и расскажи сон, а она: "Отнеси, грит, на коровий баз кусочек воску, отломи от свечки, скатай в шарик и отнеси, в коровий свежий помет закопай, а то беда под окном караулит". Кинулась я, а свечки-то нету, была одна - ребята покатали, тарантулов из норь выманували, что ли. Тут пришел Гаврюша - вот она и беда. До этого три года рубахи сымала, а теперича ишь... - сокрушалась Пелагея, тыча пальцем в свой вздувшийся живот.
Ожидая мужа, Пелагея горюнилась, скучала без людей, поэтому в пятницу созвала баб-соседок время разделить. Пришла Наталья с недовязанным крючковым чулком (заходила весна - сильнее зябнул дед Гришака), она была оживлена, чаще, чем нужно, смеялась чужим шуткам: просто ей не хотелось, чтоб видели бабы, что борет ее тоска по мужу. Пелагея, свесив с печки босые, в фиолетовых прожилках ноги подтрунивала над молодой занозистой бабенкой Фросей.
- Как же ты, Фроська, казака своего избила?
- Не знаешь как? По спине, по голове, по чем пришлось.
- Я не про то: как у вас завелось-то?
- Так и завелось, - нехотя отвечала та.
- Ты б своего прихватила с чужой, аль смолчала бы? - медленно расставляя слова, спросила длинная жердястая баба - сноха Кашулина Матвея.
- Расскажи, Фросинья.
- Ничего уж!.. Нашли о чем гутарить...
- Не кобенься, тут все свои.
Фрося, выплевывая в руку подсолнечную лузгу, улыбнулась:
- Я давно за ним примечала, а тут переказывают мне: мол, твой на мельнице с задонской жалмеркой мирошничает... Я - туда, они возля просорушки.
- Что ж, Наталья, про мужа не слыхать? - перебила кашулинская сноха, обращаясь к Наталье.
- В Ягодном он... - тихо ответила та.
- Думаешь жить с ним, нет ли?
- Она, может, и думала б, да он об ней неОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com