Поэтика - Страница 125

ни станут родственниками. Отсюда - хлебниковское "склонение слов" (бог - бег), отсюда новое "корнесловие" 56, осмеянное в наше время, как в свое время было осмеяно "корнесловие" Шишкова. А между тем Хлебников не выдавал своей теории за научную истину (как когда-то Шишков), он считал ее принципом построения. Хлебников считал себя не ученым, а "путейцем художественного языка".

" Нет путейцев языка, - писал он. - Кто из Москвы в Киев поедет через Нью-Йорк? А какая строчка современного книжного языка свободна от таких путешествий?"

"Это потому, что какое-нибудь одно бытовое значение слова так же закрывает все остальные его значения, как днем исчезают все светила звездной ночи. Но для небоведа солнце такая же пылинка, как и все остальные звезды". Бытовой язык для Хлебникова - "слабые видения ночи" - "ночи быта". Книжный язык, который идет за бытовым, для Хлебникова поэтому колесо на месте. Он проповедует "взрыв языкового молчания, глухонемых пластов языка" 57. Взрыв, планомерно проведенный, революция, которая в одно и то же время является строем. (Свою теорию он сделал и поэмой - отсюда его словесные ряды и необычайные сопоставления слова с числом и числовые поэмы.) 58

Последние вещи Хлебникова, напечатанные в "Лефе" - "Ладомир" и "Уструг Разина", - как бы итог его поэзии. Эти вещи могли быть написаны сегодня.

Почти бессмысленная фраза звучит в онегинской строфе почти понятно; почти понятная - в переменной стиховой системе, где ямб срывается в хорей, а хорей в ямб, окрашивается по-новому. Обычная вещь в высоком языке необычна, чудовищно сложна.

Вот образ, который нов именно тем, что знаком в быту всем, - особняк Кшесинской:

Море вспомнит и расскажет

Грозовым своим глаголом

Замок кружев девой нажит

Пляской девы пред престолом.

Море вспомнит и расскажет

Громовым своим раскатом,

Что дворец был пляской нажит

Перед ста народов катом 59.

Архаистический язык, брошенный на сегодняшний день, не относит его назад, а только, приближая к нам древность, окрашивает его особыми красками. Темы нашей действительности звучат почти по-ломоносовски, - но, странное дело, они становятся этим новее:

Лети, созвездье человечье,

Все дальше, далее в простор

И перелей земли наречья

В единый смертных разговор.

Сметя с лица земли торговлю

И замки торгов бросив ниц,

Из звездных глыб построишь кровлю

Стеклянный колокол столиц.

Но не "оживлением" тем важен Хлебников. Он все же в первую голову поэт-теоретик. На первый план в его стихах выступает обнаженная конструкция. Он - поэт принципиальный.

Нет для поэзии истинной теории построения, как нет и ложной. Есть только исторически нужные и ненужные, годные и негодные, как в литературной борьбе нет виноватых, а есть побежденные.

Стиховой культуре XIX века Хлебников противополагает принципы построения, которые во многом близки ломоносовским. Это не возврат к старому, а только борьба с отцами, в которой внук оказывается похожим на деда. СумароковОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com