Поэтика - Страница 112

ильняка: "Из гама города, из шума автобусов, такси, метро, трамваев, поездов выкинуло в тишину весенних полей на восток" ("Никола-на-Посадьях", М., 1923, стр. 125). "В Лондоне, Ливерпуле, Гавре, Марселе, Триесте, Копенгагене, Гамбурге и прочих городах, на складах, в холодильниках, в элеваторах, подвалах - хранились, лежали, торчали, сырели, сохли - ящики, бочки, рогожи, брезенты, хлопок, масло, мясо, чугун, сталь, каменный уголь" (там же, стр. 169).

Вот она у Буданцева ("Мятеж"): "рев рек, скреп, скрежетанье, дрожь: не то брань, не то свист под клинькающим буфером; визжа, занывала сталь, кроша и крошась; саповатые ахали Вестингаузы воспалялся и дыхал паровоз Чудовище жрало телеграфные столбы и стрелки, знобли рельсы" (альм. "Круг", 2, 1923, стр. 96).

Вот она у Малышкина: "И вдруг слева застрочило, запело, визгнуло медными нитями ввысь - и в степи, в озера бежали поднимающиеся из-за бугров, бежали пригнутыми, разреженными токами в крик и грохот, где танки плющили кости, дерево и железо ". ("Падение Даира". Альм. "Круг", 1 стр. 46).

Словно все произведения стали сплошным тришкиным кафтаном - у всех есть какие-то пустоты, которые заполняются клинканьем буферов.

А цитата из Бунина была у Пильняка недаром. Оказывается, в ней весь секрет большой формы. Эту с тесными словами цитату из "Господина из Сан-Франциско" можно растянуть на 50- 100-200 страниц. Метели для этого не нужно, достаточно сквозняка. "Морской сквозняк" Лидина 47 - бесконечная цитата из Бунина, - но цитата, взятая не у Бунина, а у Пильняка.

У Бунина яд конденсирован. "Господин из Сан-Франциско" - вещь малая, но сгущенная. Если кристаллик яда развести в ведрах воды - он от этого не станет ядовитее. Такой раствор в каждой главе "Морского сквозняка". Глава плывет к главе, слова танцуют шимми; они могли бы плыть в любом порядке, в любом направлении - от этого дело бы не изменилось. И они только притворяются главами - это не главы, это рассказы, въезжающие друг в друга. Нет ощущения тесно плывущих вещей (Бунин) - остается только ощущение тесноты. И при этой тесноте - удивительная бедность, ни с чем не сравнимая одноцветность. Если человек сидит над стеклянной колбой,- вы можете дальше не читать: все будет стеклянным:

"Невтонов под стеклянной крышей в стекле реторт, колб, перегонных трубок - сам застеклился. Его застекленного вел через стеклянный полдень стеклянный человек, неподвижный как реторта. У человека были стеклянные бутылочно-зеленые глаза " В стеклянных ретортах... В стеклянных ретортах... В стеклянных ретортах... Так начинаются абзацы, так начинены фразы. И уж конечно везде, решительно везде: в Европе, в мире и в психологии - будет дуть "морской сквозняк" и идти дождь - потому что сквозняк дует и дождь идет в первой главе. От одного и того же сквозняка хворает тетка Амалия и гибнет Европа. Но если все, решительно все назвать стеклом, а потом все, решительно все - сквозняком, - то от этого пострадают только стекло и сквозняк - они потеряют значение.

И выОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com